— Как же мне теперь быть?
— Устраивайтесь сами. Диплом у вас на руках. К тому же с отличием.
— Может быть, у вас есть заявки на периферию? Лучше всего в прокуратуру.
— Пока ничего нет.
— Может, мне зайти через недельку или через две?
— Ничего не обещаю… И скажу вам прямо, молодой человек: если даже будут заявки — вряд ли мы сможем направить вас на работу.
— Почему?
— А потому… — в голосе инспектора звучало явное раздражение.
Чтобы отвязаться от посетителя, Ткач набрала номер телефона и принялась вслух диктовать какую-то сводку.
Дмитрий встал, взял со стола документы. Долго шел он по тихим, устланным ковровой дорожкой коридорам, пока не очутился у двери кабинета, в котором работал его товарищ студенческих лет Георгий Зонов. То, что он был ученым секретарем коллегии министерства, Дмитрий узнал еще в вестибюле, где в особом списке, в рамочке под стеклом, стояли фамилии руководящих работников министерства.
Уже год Шадрин не видел Зонова, а за год столько воды утекло. Да и Зонов-то, может быть, уже не тот простодушный парень с Урала, который в юности писал стихи о космосе, о галактике и виртуозно играл на мандолине. Чтобы собраться с мыслями, Дмитрий присел в кресло, стоявшее рядом с дверью кабинета Зонова. Вспомнилось, как однажды они до самого рассвета бродили по гулким коридорам общежития и все спорили о Гегеле. Зонов, в отличие от него, читал Гегеля в оригинале, посвятил изучению философии гениального немецкого мыслителя не один год. Его раздражало, когда некоторые верхогляды судили о философии Гегеля не по трудам его, а по тощим обобщенным комментариям, которыми пользовались студенты.
Приглаживая свои черные густые волосы, то и дело спадавшие на лоб, Зонов обеими руками (это была его привычка) поправлял сползающие на нос кругленькие очки в белой металлической оправе и, распаляясь все сильнее и сильнее, доказывал, что многие наши дипломированные ученые мужи от философии по-настоящему-то подлинного Гегеля и «не нюхали».
«Такой ли он сейчас? Все тот же ищущий, мятущийся, неугомонный?..» — думал Дмитрий. Затушив папиросу, он бросил окурок в урну, стоявшую недалеко от кресла, и неуверенно взялся за ручку высокой выкрашенной под дуб двери. Чтобы пройти к Зонову, нужно было миновать еще одни двери.
— Вы к кому? — спросила секретарша.
— К Зонову.
Секретарша сказала, что Зонов в отпуске и что на работу он выйдет не раньше чем через две недели.
— Ему можно оставить записку?
— Пожалуйста.
Дмитрий написал Зонову записку:
«Георгий! Заходил к тебе. Ты, князь Светлейший, где-то на берегу Рицы или Голубого озера жаришь шашлыки и пьешь молодое грузинское вино. Я жарюсь под знойным солнцем столицы.
Мне очень, очень нужно тебя повидать. Если я впишусь в ритм твоих дел и забот, позвони моей жене по телефону: 31-17-43. Ольга Николаевна. А еще проще — позови кассиршу Олю из отдела «Одежда». Скажи ей, когда ты можешь меня принять.
На всякий случай — мой адрес: Колодезный переулок, дом 7, кв. 13.
Жму твою могучую уральскую лапу — неприкаянный грешник Дмитрий Шадрин».
Дмитрий передал записку секретарше и вышел из приемной.
Спускаясь по лестнице в вестибюль, он из окна увидел Ольгу. Она ходила по зеленому дворику министерства и время от времени бросала тревожный взгляд на парадную дверь, откуда вот-вот должен был выйти он.
Дмитрий остановился у широкого окна лестничной площадки и с минуту наблюдал за Ольгой. «Волнуешься, малыш? Ждешь…»
Когда он закрыл за собой тяжелую дверь вестибюля, Ольга уже стояла на каменных ступенях подъезда.
— Ну как? — бросилась она к нему.
Кивком головы Дмитрий позвал ее за собой и шел молча до тех пор, пока они не свернули на Кузнецкий мост.
— Неужели и здесь то же?..
Дмитрий сделал вид, что его волнует другое:
— Оля, а что, если мне придется выехать куда-нибудь на Север или на Дальний Восток? Поедешь?
Ольга пристально, с укором посмотрела в глаза Шадрина:
— Если ты еще хоть раз спросишь об этом, то я могу подумать, что ты до сих пор меня не знаешь.
— Больше никогда не спрошу.
— Наоборот, как раз я хочу уехать с тобой в любую глухомань. Я сама хотела об этом поговорить с тобой.
— Спасибо.
— Ты знаешь, Митя, я… тоже, как и ты… — Ольга не договорила.