- Прости, - пробормотала Гермиона, опуская руку.
- Все как раз в порядке, - он ухмыльнулся. – Опасные времена настали. Не хотел тебя пугать, просто решил заглянуть, как ты тут.
- С чего бы это, - пробормотала она, спуская ноги с кровати. Малфой предпочел оставить ее вопрос без ответа.
Завтрак уже был в разгаре, и Гермиона, ощутившая невероятный голод, мысленно поблагодарила Малфоя за то, что разбудил ее.
- Слушай, я тут вчера подумала, - начала она, взяв в руку кекс. – Черные ведь не люди? Я имею в виду, это не те, кто ревоплотился. Это просто какие-то твари, использующие наши воспоминания и чувства.
- Любишь ты с утра пораньше задавать самые сложные вопросы, - буркнул Малфой, позевывая. – Скажи мне, Гренйджер, что отличает людей от остальных существ?
- Наличие души, - быстро ответила Гермиона. – А также мыслей и эмоций.
- Ну, предположим. Хотя я бы поспорил насчет мыслей и эмоций. Некоторые животные тоже невероятно умны и способны испытывать чувства вроде привязанности или радости.
Гермиона поджала губы и кивнула.
- Ты же видела, как происходит ревоплощение. Так подумай, люди это, или все же нет.
Гермиона надкусила кекс, запила его холодным чаем и задумалась.
- Ну, те, кто попал под прямое воздействие воды, растворялись, а затем восставали уже как Черные. А те, кто становился жертвой Черных, меняли тело. Но я склонна думать, что в них нет ничего от ушедших.
- Грейнджер, ты права ровно наполовину, - кивнул Малфой. – При взаимодействии с Черной водой тело человека переживает сложнейшую многоступенчатую трансфигурацию, которая сопровождается извлечением из этого тела тончайших элементов, которые принято считать душой. Под действием древней и сложнейшей магии вся энергия души переходит в создание нитей, которые ты видела. А тело, лишенное этих тонких элементов, становится безликим.
- То есть, весь этот дождь – последствие каких-то чар?
- Да, Грейнджер. Это сложная древняя темная магия. Чистокровные волшебники знают эту легенду, хоть и предпочитают о ней не вспоминать.
- Но я не чистокровная, - напомнила Гермиона, и тут же удостоилась странного, пронзительно долгого взгляда.
- Слушай, - почти приказал ей Малфой и принялся рассказывать. – В те давние времена, когда волшебники еще жили в поселениях магглов, почитаемые за умения и силы, жил один сильнейший волшебник.
- Мерлин? – подсказала Гермиона.
- Это времена до Мерлина. Не перебивай, - он поморщился. – Волшебник этот был стар и считался отцом всех магов. Он считал, что маги должны держаться в стороне от маггловских распрей, и был слишком разгневан, когда два маггловских города пошли войной друг на друга, а волшебники их в этом поддержали. Развернулось сразу две войны: и магическая, и маггловская. Люди словно с ума сошли, не гнушаясь ничем ради победы. Но силы были равны. И вот, когда обе армии, изрядно поредевшие и озлобленные, вышли на последнюю битву, этот колдун пришел на поле брани и проклял весь волшебный род. «Ненависть, что вы плодите в войнах, и все те чары, которыми вы разрушаете души друг друга, да обернутся против вас, - сказал он. - Да падет на ваши головы вся та тьма, что произвели вы. Уж коли не вразумляют вас разговоры, потери будут вашим уроком». На это заклинание колдун потратил все свои силы и рухнул замертво.
Гермиона не дышала, слушая Малфоя.
- Обе армии решили, что старик просто выжил из ума, а слова его были предсмертным бредом. И началась битва. Много заклятий было брошено обеими сторонами, много полегло людей. Победители праздновали, поверженные зализывали раны. А потом небо заволокло тучами, и пролился на их головы дождь, стиравший различия между ними, отнимавший душу и обрекавший на вечные муки от своих же темных чар. Длился он ровно неделю, а когда закончился, на земле осталось впятеро меньше волшебников. И тогда ушли они из селений магглов, набрали себе способных учеников и поклялись помнить урок старого чародея.
- Но дождь идет, - вклинилась Гермиона.
- Потому что есть те, кто ставит свои желания выше запрета. Время от времени приходят маги, которые желают изменить порядок, захватить мир или же просто выплеснуть свое зло. И тогда их зло оборачивается против них и против всех, кто является волшебником.
- А снять эти чары можно? - Гермиона озабоченно смотрела на Малфоя.
- Мерлин пытался, об этом тоже есть легенда. Но ее надо читать в оригинале, там прекраснейший стих, - Малфой повел плечом. – Да и после него были желающие. Но у Мерлина хоть выжить получилось, а остальных ожидало в прямом смысле убийственное фиаско.
Гермиона замолкла на пару мгновений.
- Я поняла, - она кивнула. - Давай, я залечу твою руку.
Малфой неожиданно улыбнулся.
- Ты сейчас подумаешь, что из-за одного пострадали все, и что это ужасно несправедливо.
Гермиона повела палочкой над его пальцами, сосредоточившись на чарах. Она выписывала сложные фигуры, а серость сползала с руки, как вода, что стекает без следа и испаряется.
- Ну, поздравляю, - Гермиона грустно улыбнулась. – Теперь тебе от меня ничего не нужно. Ты здоров, отметки на тебе нет.
Малфой улыбался.
- То есть, ты больше не будешь расспрашивать меня о Черных?
- А ты готов ответить? Не станешь отмалчиваться?
- На все вопросы, кроме одного, - Малфой внезапно подмигнул.
- Хорошо. То есть получается, что Черные – это все же наши ушедшие, но видоизмененные проклятием?
- Да, - он кивнул.
- Жаль, - жестко отрезала Гермиона. – Мне было проще думать, что они не люди.
Малфой недоуменно посмотрел на нее, но смолчал.
- А, вот еще. Этот момент с извлечением души. До ужаса напоминает дементоров, - вдруг вспомнила Гермиона.
- О, вот тут ты права. Дементоры - это своеобразная эволюционная ветвь Черных, - Малфой пожал плечами. – Но в этом я уже не силен, так что прошу меня простить.
Она кивнула. Некоторое время они молчали, занятые поглощением завтрака.
- Вспомнила, - резковато сказала Гермиона, и Малфой чуть не поперхнулся.
- Да, Грейнджер, ты права, мне в твоей голове делать нечего. Такого хаоса в мыслях я не вынесу.
- Малфой, отвечай лучше на вопрос. Я сегодня почувствовала голод. И эмоции. А в самом начале дождя я почти ничего не чувствовала. Или чувствовала не в полную силу. Все было таким притупленным.
- Одна из особенностей заклятия. Оно подразумевает возврат не только тьмы, но и всех темных эмоций. Безразличия в том числе. Ненависть, гнев, равнодушие – эти чувства приносит дождь.
Это успокоило Гермиону, которая нет-нет, да и укоряла себя за равнодушие. Она хотела было еще что-то сказать, но внезапно раздавшийся крик сбил ее с толку. А следом за ним последовал звук, от которого сердце замерло, а в жилах застыла кровь. Скрипяще-скрежещущий вопль донесся до них с улицы, и Гермиона с Малфоем бросились к центру Зала. Остальные же благоразумно отскочили к стене.
Черные, казалось, начали атаку на школу. Они царапали барьер, не обращая внимания на белые нити, тянущиеся к их тонким пальцам, от чего дрожали стены замка. Они раскрывали рты, издавая звуки, какие бывают, если провести ногтями по стеклу. Они завывали в злобном, исступленном стремлении пробраться в школу.
- Выстоит? – неуверенно спросила Гермиона. – Барьер выстоит?
Малфой ничего не ответил, лишь поднял палочку. Гермиона не была уверена, что запомнила заклинание, но все же подняла палочку, вычерчивая руну вслед за Малфоем. Стены замка колыхнулись и начали испаряться.
Гермиона с Малфоем стояли плечом к плечу посреди плоскогорья в окружении Черных. Те тянули к ним свои руки и неотвратимо надвигались. Гермиона уверенно закончила узор заклятия и что было силы впечатала его в барьер. Малфой уже чертил вторую вязь, и она последовала его примеру, полностью отдавая себя чарам. Палочка в руке задрожала и сама заплясала в воздухе, вычерчивая узор за узором. черные заскрежетали, завыли, бросаясь на барьер, выстроенный Малфоем изначально.
Даже грохот грома не мог заглушить гул, с которым треснул первый барьер. Жуткая трещина поползла по серому куполу, и с осколков закапала вода. Капли разбивались об остальные барьеры, стекали на землю, бесследно исчезая, но трещина становилась все шире и шире. Ее края, сначала ослепительно белые, стремительно чернели под напором воды. Гермиона отправила еще одну руну на грань барьера, но это его не спасло. С громким хрустальным звоном он осыпался вниз. Черные торжествующе взвыли, но на его месте тут же закружилась сила нового заклятия. Гермиона чуть покосилась в сторону, глядя на Малфоя.