Кабрера взглянул на штормящее море — черное, точно разлитая нефть. Задумавшись, он не заметил, что рядом остановился мальчишка с подносом, продающий сласти.
— Кокосовые конфеты.
Откуда он тут, этот продавец сластей, в самой пустынной части пляжа? «Нет, спасибо», — мотнул головой Кабрера, включил двигатель и поехал обратно в город.
Глава 11
Кабрера приехал в городской архив около двух часов, под конец обеденного перерыва. Поскольку у него было три свободных дня, он решил не торопиться. Когда он спросил у служащей газеты за двадцать последних лет, та даже растерялась.
— Я здесь недавно… Подождите, я посмотрю…
Как теперь узнаешь, чем так привлекали Бернардо семидесятые годы? Что конкретно его интересовало? Коррупция в профсоюзе нефтяников? Взрывы, устроенные Лигой террористов? Основание картеля дель Пуэрто? В любой из этих историй найдется немало белых пятен.
Девушка вернулась, неся три пыльные папки, связанные веревкой. Кабрера сразу понял, что работы ему хватит надолго, как если бы он хотел возобновить дело, которое давно закрыто и забыто.
Он открыл первую папку за январь — февраль 1970 года. Большинство материалов были написаны точно под копирку, как обыкновенно бывает в провинциальной низкобюджетной прессе. Из номера в номер одно и то же: задержан матерый контрабандист, вор-рецидивист, вор-карманник или похититель рогатого скота. А рядом фотография какого-то печального бедолаги и иногда уведенной им из стойла коровы. Словом, ровным счетом ничего выдающегося.
Покончив с газетами в первой папке, он взялся за вторую. К шести часам вечера, пересмотрев газеты за восемь месяцев, он убедился, что они подтверждают худшие из его опасений. «Puta madre[5], — думал Кабрера, — как меня угораздило?» У него было ощущение, что реальность состоит из нескольких слоев лжи, слепленных вместе.
В те времена в городе выходило две с виду одинаковые газеты — в точности повторяющие дизайн, логотипы и корпоративные цвета друг друга, обе таблоидного формата. Их было легко спутать. Судя по тиражам, большей популярностью пользовалась «Ла Нотисиа» — газета послушно отражала линию Революционной партии, поддерживала и критиковала тех, кого, по мнению ее владельца генерала Гарсиа, следовало поддерживать или критиковать.
В противовес «Ла Нотисии», «Меркурио», независимая газета, придерживалась более или менее объективной точки зрения на происходящее, но страдала нарочитой сенсационностью. Судя по фотографиям, в начале семидесятых город переживал пору расцвета. Открывались новые нефтяные месторождения, правительство поощряло частные инвестиции в промышленность, развивалась торговля. Доллар стоил двенадцать с половиной песо, и ввиду близости к США съездить за границу было все равно что сходить в супермаркет.
Повсюду продавались крем-сыры «Крафт», конфеты «Бракс», джинсы «Левайс», кроссовки «Найк», аспирин «Гринго». По берегу лагуны росли новые районы. Открывались гостиницы и рестораны. Профсоюз нефтяников построил в городе новую больницу, оборудованную самой современной медтехникой. В одной заметке сообщали, что сеньор Иезус Хередиа у себя на ранчо застрелил ягуара весом более четырехсот фунтов. Лошадь под ним встала на дыбы, увидев в кустах два горящих глаза. Он едва успел включить фонарь и выстрелить. Одному ослу было не под силу сдвинуть с места повозку с тушей ягуара, пришлось запрягать второго. Хищника подвесили на дерево и так сфотографировали для газеты.
Рядом была заметка о молодом механике, который похитил двух девушек. Одной удалось сбежать и позвать на помощь. На снимке механик был уже с фингалом под глазом и разбитыми губами. Заметка называлась Infeliz chacal («Злобный шакал»). На языке таблоидов «шакал» означает человека, который обижает тех, кто меньше и слабее, как хищное животное. Этот случай тогда не наделал шума. Центральной новостью могло стать преступление большого масштаба, например тройное изнасилование, все, что мельче, оставалось на уровне районной газеты.
Еще в том году во время урагана погибло немало скота, и многие предприниматели лишились всего, что имели. Близ нефтеперерабатывающего завода произошел пожар, что поначалу держалось в секрете. Фермер, похищенный злоумышленниками, был три дня спустя освобожден благодаря агентам секретной полиции. Кстати, в тексте он нашел их фамилии — Чавез и Табоада, его многолетние сослуживцы. Наверное, это первое упоминание о них в прессе.