И в один из таких дней, когда я зарулил, как обычно, в небольшую таверну, что по совместительству была и магазинчиком, где продавали всё: от муки и молока до точильных камней и пилюль, наткнулся на небывалое столпотворение. Все что-то обсуждали, что-то друг другу рассказывали, и такое оживление заставило меня знатно так напрячься.
— Что-то случилось? — негромко спросила Люнь.
— Ну если на нас пока никто не напал и не пялится, значит ничего страшного не было.
А сам бочком-бочком направился к стойке.
— У вас сегодня оживлённо, — заметил я, оглядываясь. — Какие-то интересные новости?
— Да, новости есть, — кивнул мужичок, низенький, пухленький, хозяин и продавец в одном лице. — Тебе как обычно?
— Да, и ниток пожалуйста с иголками докиньте.
А то управлять реальностью я-то в какой-то мере могу, но вот срастить ткань обратно не получается. Получается её рвать или иными словами, разрушать всё в округе.
— Сейчас будет… — начал он рыться в ящиках за спиной.
— Так что произошло? Какой-то приказ из столицы?
— Приказ-то есть, да не из нашей столицы.
— А из какой? — удивился я. — Империи Пьениан что ли?
— Ага из неё самой. Но это скорее новость, которую они разнесли по всему побережью.
— А что за новость?
— Да там лист где-то гуляет с новостью. Притащил совсем недавно торговец с их земель, несколько листовок. Говорит, странные дела творятся в последнее время.
Пришлось немного походить по залу и половить этот злосчастный листок с новостями. После десятков рук им можно было смело подтирать жопу, используя вместо Зевы плюс, хотя бумага была достаточно плотной.
— Что там-что там? — чуть ли не через меня начала выглядывать Люнь.
Я осторожно развернул измятый лист, пробежавшись глазами.
— Вот же сука… — пробормотал он. — Быть не может, этот ублюдок издевается над нами…
— Почему? Мне кажется, он наоборот…
— Да издевается, отвечаю. Нахрена ему… хотя стоп, а почему нет? — спросил я уже сам себя.
Потому что содержимое листка было слишком… фантастическим. Нет, я бы даже не так сказала, нереалистичным — вот! Чтобы в реальности она так поступил. В голове, глядя на это, сразу же всплыла чья-то фраза, что всегда проще всего встретить проблему лицом к лицу.
И Вьисендо решил пойти именно таким путём.
— Как думаешь, это правда?
— Думаю, что это имеет право на существование, — ответил я. — По крайней мере про Мимань выглядит как способ показать, что ему нужен конкретно я. И если я приду, то он обещает ей сохранность и прощение.
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— И слишком похоже на него. Ладно, надо собирать вещи и вернуться в лагерь, и там уже всё перетереть с остальными.
Потому что в листе, если не вдаваться в подробности, было написано примерно следующее. Мимань объявлялось помилование и гарантировалась неприкосновенность без каких-либо последствий и преследований, давая ей возможность вернуться домой, чтобы продолжить жить как жила. Все претензии сняты.
Что касается меня, то Вьисендо в буквальном смысле приглашал к себе обсудить и решить возникший вопрос без какого-либо преследования, так же гарантируя мне неприкосновенность.
Иначе говоря, Мимань прощали, а меня приглашали на обсуждение, гарантируя, что меня никто не тронет.
Откуда такое странное решение?
Я подозреваю, что тогда на казни он меня всё-таки узнал. И наверняка понял, почему я здесь и за кем пришёл, и благодаря этому решил, что раз такое дело, то, чтобы избежать новых жертв и погромов, которые я неизбежно с собой принесу, гораздо проще встретиться один на один и решить вопрос между нами раз и навсегда. Смысл всех этих жертв, если он может сразу дать мне что я хочу, а именно дуэль.
Хитро придумал, если так поразмыслить. Понимая, что Мимань я не брошу, решил сразу во всеуслышание гарантировать ей неприкосновенность, чтобы я был насчёт неё спокоен и уже занялся делом — конкретно им.
Оставалось понять, насколько этому можно вообще верить.
К сожалению, когда я пришёл в лагерь, там никого не оказалось кроме Бао и Зу-Зу, который его сторожил. Тот опять сидел на бревне и шерудил прутиком в костре.
— А где все? — огляделся я.
— Купаются.
— Опять?!
— А чего им остаётся? — пожал Бао плечами. — Или купаться, или заниматься сексом… со своей рукой, — и хихикнул. — А ты чего такой взбаламученный? Чего случилось?
Вместо тысячи слов я протянул ему листок, позволив прочитать. Бао удивительно долго читал этот листок, постепенно меняясь в лице. Я даже не мог сказать, что именно в нём меняется, однако Бао будто становился тяжелее в лице. Взгляд тяжелее, он сам тяжелее, его аура тяжелее. Мне казалось, что в нём что-то в этот момент изменилось, но я так и не понял, что именно.