— Да я уже понял, — кивнул я.
— Простите меня, меня мучают кошмары и, возможно… во сне я двигаюсь.
— Да, но ничего страшного, — слабо улыбнулся я. — Надеюсь, вы выспались. Хотя я думал, что на этом уровне последователи могут и не спать.
— Я…
И тут у неё широко раскрылись глаза, как от осознания.
— Я вспомнила своё имя…
От этих слов у меня аж похолодело, а Хочуха взвыл диким визгом «НАШЕ-НАШЕ-НАШЕ». Я пытался оценить ситуацию и понять, хватит ли мне сил сейчас наброситься на женщину и затравить её своей Ци, или меня нашинкуют раньше, но…
— Моё имя, — её губы тронула мягкая добрая улыбка. — Я… я Сянцзян.
— Эм… а фамилия? — уточнил я.
— Я не помню, но это моё имя. Я Сянцзян.
— Мне приятно с вами познакомиться, — слегка кивнул я головой. — Я Юнксу, будем ещё раз знакомы.
Она улыбнулась на мою шутку, и напряжение как-то спало.
С огнём играю — если она всё вспомнит, — а она всё рано или поздно вспомнит, — мне влетит, и вопрос, насколько моё поведение целесообразно?
Оставить её ночью и идти своей дорогой — всё. Уж со своим-то уровнем она как-нибудь точно выживет, а там, глядишь, и подберут её добрые люди.
А с другой стороны, всё же так гораздо быстрее, верно?
Или дело не только в том, что это быстрее?
— Вас что-то тревожит? — вот проницательная зараза.
— Нет, не тревожит, — махнул я головой настолько палевно, что даже енот сделал фейспалм. Ну а Сянцзян лишь кивнула, будто соглашаясь со мной, и больше не поднимала этот разговор.
Благодаря относительно спокойной поездке, где не надо было топать хрен знает сколько с лишним километров, я мог заняться тем, чем должен был заниматься уважающий себя культиватор — качаться.
Не знаешь, что делать? Качайся.
Тебе грустно? Качайся.
Ты подозреваешь, что твой лучший друг видит в тебя подружку? Качайся. И желательно с жопы.
Вот и я то и делал, что качался, а то со всей этой беготнёй нормально не позанимаешься.
Например, меч, фехтование — это было моим коньком и хорошее подспорье в любой драке. А значит, надо было вложить в него свои силы.
Поэтому я взял за привычку тренироваться с мечом, когда выпадала свободная минута, стараясь уйти подальше от глаз Сянцзян. Не знаю, как-то стыдно было показывать, как я неуклюже владею клинком.
Сейчас то, что я умел, оно было как… как рисование, вот!
Ты видишь холст перед собой.
Ты видишь картинку в голове.
У тебя есть карандаш.
Ты рисуешь ху… не очень красиво и ровно.
Такая же суть была и с мечом. Ты видишь противника и каждое движение, подмечаешь каждый момент. Ты ловишь мгновение, когда надо нанести удар, видишь его. У тебя есть меч. Ты бьёшь вкривь и вкось, не так, как нужно.
Ты не можешь нарисовать красиво — ты не можешь нанести удар правильно. Хотя в обоих случаях точно знаешь, как надо, и видишь это.
Я пытался бить быстро и чётко, тычками, быстрыми с минимумом движений и взмахов, чтобы не давать возможности противнику опомниться и успеть перейти в контратаку. Танец морозного огня был стилем атаки. Быстрый, как жалящая пчела.
Раньше он мне казался совершенным, и будто я владею им как минимум на охренительном уровне. А теперь я вижу, как вздрагивает меч, как он неточно идёт, вкривь и вкось, не в силах попасть в тот самый нанометр, который нужно, совершая никому не нужные движение, опаздывая на мгновения. Эти мгновения собираются в секунду.
А этой секунды будет достаточно, чтобы решить исход боя.
И я старался свести всё к минимуму.
И всё равно, как я нихрена не мог провести ровную линию на бумаге и правильно нарисовать пропорции тела, даже видя их перед собой, даже зная, как должно быть, так же и здесь я не мог ударить ровно.
Казалось, мешает всё — от лёгкого ветра до самого воздуха, будто меч каждый раз наталкивался на препятствия или воздушные ямы.
Я пытался бить сильнее, бить так, что ныли мышцы, готовые лопнуть, а меч едва не вырывался из рук. Я делал такие взмахи, что слышался громкий свист, но ни скорость, ни концентрация не давали результатов.
— Да какого хера! — рыкнул я и ударил по земле.
Эффект был красноречивым.
Меч будто взорвал землю, образовав под собой неплохую такую воронку и разметав землю вокруг. Ещё один удар наотмашь, и дёрн вместе с травой раскидало в стороны, оставив землю будто перекопанной.
Но меня это как-то не впечатлило. Зачем силы, если ты их не можешь направить в нужное русло, если не можешь нанести хороший, быстрый и точный удар?
Я вновь начал повторять упражнения, борясь с невидимым противником. Я атаковал, колол, бил так быстро, как мне только позволяло тело, но хрен там. Я не мог преодолеть этот невидимый барьер и просто не всасывал, где косячу. Меня точно нельзя было назвать гением с моей тяжёлой формой культивационного кретинизма, и потому я не мог уловить суть, что, сука, не так.