Кровожадность плюс сделать мир лучше — это как бы даёт определённые мысли. А ещё её познания насчёт реальных обстоятельств конфликта или, по крайней мере, того, кто с кем воевал.
Нехорошо получается. Будто Люнь, реальная Люнь знала гораздо больше, и… была готова это использовать в своих целях.
Задумавшись, я не сразу навёл резкость, а когда навёл едва не вздрогнул. Люнь, она продолжала висеть надо мной и смотреть мне в глаза, но этот взгляд… эти глаза… они… они пугали. Они были холодными и расчётливыми, словно принадлежали совсем не ей, а человеку, который… человеку, который готов на всё ради своей цели.
Отморозку.
— О чём ты думаешь, Юнксу? — тихо спросила она и её голос был далёк от той Люнь, которую я знал. Теперь надо мной будто висел совсем другой человек, жесткий, хладнокровный и готовый убивать ради своей цели.Человек, который был готов изменить мир любой ценой.
Глава 224
Никто не знает, какие демоны скрываются в человеке. И глядя на Люнь, которую я знал уже практически четыре года, это определение как нельзя лучше описывало ситуацию. Плюс сам вопрос был немного жутким, учитывая обстановку и мои мысли.
— О тебе думаю.
— О чём же именно? — спросила Люнь негромко.
— О том, что тебя не знаю от слова совсем. И сейчас ты не похожа на саму себя, — ответил я совершенно спокойно, будто это волновало меня не больше, чем отсутствие душа. — Имей ввиду, если ты задумала какую-нибудь гадость, не думай, что я не найду на тебя управу.
— И какую же? — её глаза нехорошо так свернули.
Я не хотел Люнь причинять вреда, Зу-Зу свидетель. Ей сейчас должно было быть очень нелегко, учитывая, что правда перед ней начинает потихоньку раскрываться и всё новые и новые подробности не только мира, но и её самой лезут наружу. Но поставить призрачную подружку на место было просто-напросто необходимо. Что бы не вспомнила Люнь, ей сейчас просто необходимо была ментальная пощёчина, чтобы вернуть саму себя.
— Люнь, нагнись ещё ниже, — попросил я, и та послушно приблизилась ко мне. — Ещё немного, ещё…
Люнь всё ближе и ближе наклонялась ко мне, пока наши носы едва не стали касаться как…
Бинго!
— Люнь, у тебя правая грудь выпала наружу, — сообщил я ей приятную новость.
Приятную для меня.
— А? — та, неожиданно переменившись в лице, опустила взгляд и… — И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И!!!
Отскочила как можно дальше, пытаясь прикрыться и запихивая грудь обратно в халат.
— Юнксу! Ты дурак!!! — пискнула она вся красная со слезами на глазах. — Дурак! Идиот! Чтоб тебе по лбу настучали!!!
— Да ладно тебе, у тебя нормальная грудь, чего стесняться? — усмехнулся я.
Нет, у неё реально нормальная грудь, я даже не подозревал, что там под халатом скрывается. В прошлый раз мне, ещё в секте увидеть не удалось её, не добрался, так как нас прервали, но сейчас… небольшие, но очень добротненькие полненьки с розовыми сосочками.
— Дурак! — взвизгнула Люнь, бросившись в слёзы. — Ты просто дурак, Юнксу! Какой же ты иногда негодяй!!!
И с рёвом она просто нырнула мне в грудь и была такова. Забавно, что чтобы не видеть меня она прячется во мне же.
— Да ладно тебе, ты же сама тут меня пугала! — возмутился я.
— Дурак! — послышался её недовольный писк. — Дурак-дурак-дурак-дурак…
Пугает меня, ещё и виноватым выставляет, вот что за человек? С другой стороны, терапия пошла ей на пользу, ведь что-что, а прежний вид к ней вернулся: эти искорки в глазах, смущение, стыдливость — всё, как и было бы у нормальной Люнь.
И всё же, что это было блин? Что-то нехорошее, что проснулось в душе? Или я себя сам накручиваю? Ведь кроме жутковатого вида она ничего и не сделала, по сути, разве что спросила о чём я думаю. Не такое уж и преступление, если так подумать…
И тем не менее на мгновение я увидел совершенно другую Люнь, ту, которая действительно могла поменять мир, бросив в его основание нового столько трупов, сколько потребуется.
Она показалась не скоро, сидела во мне и дулась несколько суток, прежде чем показать свой любопытный нос наружу.
— Дурак, — это было первым, что буркнула Люнь, когда показалась мне на глаза, всячески отводя взглядом.
— Да ладно тебе, а как же ты перед мужем будешь раздеваться?
— Но ты не мой муж, это во-первых. А во-вторых, у меня уже его не будет — я мертва, — буркнула она.
—Да ладно тебе дуться, ты реально меня напугала.
— Чем же? — недовольно поинтересовалась призрачная непоседа.
— Ты изменилась. Пропал… пропал этот жизнерадостный блеск в глазах, радость, доверчивость и наивность. Ты словно стала матёрой хладнокровной Уню Люнь Тю, которой была раньше. Этот холодный блеск в глазах, выражение лица, будто… я не знаю, просто представь меня неожиданно бездушной машиной для убийств, которая свернёт голову даже близкому человеку ради своей выгоды. Вот так ты выглядела, Люнь. И признаться честно, меня это насторожило. На мгновение я подумал, что ты неожиданно всё вспомнила и стала той, которой была до заточения.
— И ты решил таким образом привести меня в чувства… — пробормотала она.
— Как видишь, сработало.
— Но я не менялась! — воскликнула моя призрачная подружка. — Я осталась всё той же Люнь, что ты знал!
— Это тебе так кажется, Люнь.
— Нет, может я изменилась в лице, но… — Люнь отмахнулась. — Ты не понимаешь…
— Так постарайся объяснить, что на тебя нашло, — очень мягко и ласково предложил я. — Я тебя не осужу.
— Ага, как тогда, да? — фыркнула она недовольно, стрельнув в меня глазами.
— Когда ты предложила всех убить? Да, я охренел и тем не менее я что, ругался на тебя? Перестал общаться, кормить и лелеять?
— Лелеять… — недовольно проворчала Люнь.
Она окинула взглядом просторы, через которые мы сейчас шли. Всё те же скучные золотые поля с каменистыми холмами, где изредка виднелись животные, которые перед огромным великанов в страхе разбегались. Разве что птицы нас преследовали, садя на монстра. Они словно и не боялись его, наоборот, находили на его огромных плечах, спине и голове место, где можно найти безопасное место.
Но тем не менее мой мягкий голос подействовал на Люнь.
— Я… просто неожиданно во мне проснулась какая-то злость и… безразличие ко всему. Но только не к тебе! — тут же быстро добавила она. — Просто едва я подумала о том, что произошло, приняла внутри себя тот факт, что была война между людьми, а не людьми и демонами, во мне проснулась злость. Злость и холод к произошедшему, чувство, будто меня… обманули. Всех обманули. Но кроме меня никто этого не понимает из-за глупости и…
— Отсюда злость.
— Да! — на эмоциях аж выдохнула она. — Я не понимаю их причину, но это… это злит меня. раздражает, очень… трогает… Я не понимаю причину и от этого злюсь ещё сильнее.
— Это пройдёт.
— Откуда ты знаешь? — немного с вызовом спросил она.
— Потому что иногда испытывала то же самое. Это пройдёт, успокоится. Ты вспомнила то, что должна была знать, это сбило тебя с толку. Возможно, ты вспомнила чувства, которые вызывал этот факт. Что вас обманули всех, лгали всю жизнь, а правда оказалась неприятнее. Но если ты смирилась с этим в прошлый раз, смиришься и в этот.
— Хотелось бы верить, Юнксу… — пробормотала Люнь, понурив голову. — Я хочу оставаться такой. Не думать о проблемах, не испытывать злость, раздражения, желания… желания сделать кому-нибудь больно. Мне хорошо без этих чувств, но чем больше мы путешествуем, тем больше я их испытываю, и вдруг…
— Вдруг однажды ты испытаешь это ко мне?
— Возненавижу, да. Вдруг?
— Люди иногда сорятся, — пожал я плечами. — Не сорятся только те, кому насрать друг на друга. Поэтому… воспринимать это надо как норму, что всё образуется, а не конец света, что всё, не простим и дорожки разбежались.
— Хотелось бы верить…
— Да чего ты, Люнь.
— Если бы ты узнал, что я делала что-то ужасное, ты бы меня бросил?