Кажется, именно в этот момент я понял, насколько могила оказалась близко ко мне. Насколько она стала реальной. Сейчас моё сердце билось так, будто было готово заглохнуть в любую секунду. Дыхание то и дело перебивалось, будто лёгкие не могли вдохнуть полной грудью. На барханы меня затаскивал Зу-Зу, а с них я уже скатывался своим ходом, доходил до следующего склона и так повторялось снова.
И снова.
И снова.
Я не знаю, сколько уже прошёл, но точно должен был сдохнуть к этому моменту. Яд уже давно должен был справиться со своей задачей, но тело продолжало отчаянно сопротивляться неминуемой гибели. Трепыхалось, как утопающий в центре атлантического океана. Возможно я уже был мёртв, а шёл мой труп, но… какая разница, верно?
Я шёл.
Один, посреди пустыни под голубым ясным небом без единого облачка и обжигающим солнцем. Шёл до тех пор, пока мои ноги не подогнулись — сил стоять больше не было. И моя бедная тушка скатилась с вершины одной из миллионов дюн к подножью, где уже не смогла подняться.
— Юнксу, ты как? — ласково спросила Люнь, убрав у меня со лба волосы.
— А как выгляжу?
Я не узнал свой голос, он был… старым, уже мёртвым.
— Плохо, очень плохо, но ты ещё жив.
— Ещё… почему яд не убил меня ещё? — прохрипел я.
— Ты же седьмой уровень, — улыбнулась она мягко. — И у тебя чёрное начало. Вы созданы, чтобы выживать там, где остальные погибнут. А будь ты шестого, мы бы уже не разговаривали.
— Вряд ли это надолго…
Но она сделала вид, что не услышала этого.
— Зу-Зу, помоги мне, — стала осязаемой Люнь и помогла пушистому влезть в пряжку, после чего он потащил меня дальше.
— Это бессмысленно… — пробормотал я, глядя на голубое небо.
— Нет, ведь ты ещё жив. Возможно, яд и не убьёт тебя.
— Возможно…
— Да, но если это так, то со временем он выветрится, верно? — попыталась она меня приободрить, а я не стал говорить, что каждый вдох даётся мне сложнее и сложнее, а сердце с каждым разом всё слабее и слабее бьётся.
Зу-Зу тащил меня до самого вечера.
Ночью я так и не закрыл глаз, так как боялся, что едва усну, и уже не проснусь, так как сердце то и дело пропускало удары. Яд добивал тело, и чтобы не говорила Люнь, легче мне не становилось. А на утро начала песчаная буря.
Вот что действительно меня убьёт. Она была настолько мощной, что просто сдувала. Нам пришлось пристроиться между дюн, где порывы ветра были слабее всего, и укрыться от песка, но Зу-Зу то и дело, приходилось постоянно вылазить наружу, чтобы нас откопать — песком засыпало так, что мы рисковали оказаться заживо похороненными в этот момент.
В этот момент я отключился. И последней мыслью в моём уставшем мозгу было, что супер тупо сдохнуть в пустыне, где никто даже не узнает, как ты сгинул.
Так, погодите-ка, а я же нахрен некому не нужен.
Блин, теперь сдохну расстроенным.
Скрип.
Скрип дерева, который действовал на нервы. Он, собственно, и вытянул меня из сна.
Первые секунды я не двигался. Лежал и ждал, пока тошнотворное состояние хотя бы немного меня отпустит, а то складывалось ощущение, что хоть одно движение, и меня вырвет. И едва тошнотворное состояние начало отпускать…
Как в этот самый момент я почувствовал жуткое дежавю.
Я… я уже проходил через это, да? Проходил когда-то давно, лет шесть назад, когда только появился в этом мире. Тогда я тоже едва не умер, так как, как и в этот раз, спасал маленькую девчонку по имени...
— Ки?
Я задал вопрос раньше, чем даже подумал об этом и, если честно, не ждал ответа.
Не ждал, но получил.
— Здесь нет никакой Ки, уродец, — раздался грубый мужской голос. Совсем рядом от меня, можно сказать, рукой подать.
— Замолчи Дэшу, — раздался женский голос. Я почувствовал, как мне на лоб легла прохладная рука. — Он в бреду, не видишь?
— Не затыкай меня женщина, — прорычал первый.
— Или…
Но она не договорила. Раздался металлический лязг, как если бы кто-то ударил мечом по прутам, и раздражённый голос:
— Закрыли рты, пока я не разозлился!
Я с трудом открыл слипшиеся глаза и почувствовал рвотные позывы, которые с трудом сдержал. В глазах всё плыло, они слезились, будто были посыпаны солью. Хотелось очень сильно их протереть, но сил даже руки поднести к глазам не было. Я разве что и мог смотреть на расплывчатый мир и лица, которые не мог распознать.
Губ коснулась кожа. Как выяснилось, бурдюка.
— Попей, — негромко, но строго произнёс женский голос.
Меня просить сто раз не требовалось, и я попытался сделать пару глотков. И только сейчас почувствовал, что горло было таким сухим, что горело.