Определенной программы вожди масинги, конечно, не имели. И тем не менее организация движения была совершенной. Нори разделил Малаиту на девять районов. В каждом из них избирались командиры, мало зависимые от верховного руководства масинги. Районы были разбиты на небольшие участки, которыми командовали местные начальники. Они имели помощников, ведающих деятельностью масинги в районах или на отдельных участках.
После того как определилась внутренняя структура, руководители масинги начали строить укрепленные поселения. На островах стало происходить нечто неслыханное для Меланезии – целые деревни переселялись на новые, с оборонной точки зрения более удобные места, вокруг поселений возводились стены, а иногда даже высокие сторожевые башни.
Сооружения здесь сознательно копировали с воинских казарм, которые островитяне видели в лагерях американской армии. В них проводились совещания местного руководства масинги, или же они оставались – и до сих пор остаются – пустыми. «Казармы» ждут, когда их наполнят карго, когда придут американцы и начнут раздавать островитянам то, что им необходимо. Однажды в одном из таких поселений было обнаружено сорок три пустых склада, ожидавших американский карго.
Крепости масинги охранялись патрулями, вооруженными дубинками. Порядок во время сельскохозяйственных работ среди жителей этих поселений был военный. Зато на плантациях, оставшихся на Соломоновых островах после войны, почти никто не работал. Руководители масинги были в принципе против любой работы на предприятиях, возглавляемых европейцами. А тот, кто все же хотел уйти из деревни на плантацию, должен был заплатить в кассу местной организации двенадцать фунтов.
Взносы масинге – это уже отдельная глава. Во время нашего с Гордоном посещения Тасимбоко всюду, где можно было пробраться на машине, нас сопровождал шофер Управления протектората. Я спросил у Гордона, какова у водителя зарплата и на что он ее тратит. Оказалось, что водитель оставляет себе лишь небольшую часть, а остальные деньги отдает местной организации масинги в своей деревне. Там их закапывают в землю. Так продолжается уже многие годы. Кстати, в течение этого времени денежная система на Соломоновых островах претерпела большие изменения.
Со времени окончания войны и с тех пор, как Нори основал это движение, организации масинги скопили огромные средства. Причем первоначально собирали деньги якобы для того, чтобы оплатить отъезд англичан с Соломоновых островов.
Заместитель Нори, вице-король масинги, называвший себя Тимоти Джордж, умел писать и всюду подписывался: «Тимоти I – король». Однажды в течение нескольких недель он собрал тысячу девятьсот фунтов стерлингов, чтобы организовать вывоз копры, полученной на полях организации, прямо в Соединенные Штаты, без посредничества английских торговых фирм.
В движении масинги старое переплетено с новым. Самым ярким примером этому являются алага огу – тайные судьи и полицейские масинги. Они должны были заботиться о сохранении «старых добрых нравов». Так, например, жители Ланга-Ланга считали прелюбодеяние самым ужасным преступлением, самой отвратительной формой «воровства». А английские законы прелюбодеяние вообще не карали, так же как они не наказывали другие преступления и не защищали меланезийских обычаев. Все это вызывало недовольство местного населения. И алага огу, судьи движения, призваны были положить конец нарушению нравственности.
Это – одно лицо алага огу, обращенное к вчерашнему дню. Но было и второе, смотревшее в современность. Следовало добиться абсолютного послушания рядовых членов и абсолютного авторитета руководящих деятелей организации, что и вменялось в обязанность алага огу. Они следили за тем, чтобы решения руководителей масинги выполнялись точно и строго. Того, кто не соглашался с руководством движения в целом или в частности, пытали и зачастую казнили.
Именно алага огу дали британским властям повод выступить наконец против этого своеобразного движения. К этому времени «масинга-рул» подчинило себе почти всю территорию протектората. Внутренние области острова Малаиты практически уже не зависели от власти англичан. Островитяне отказывались платить налоги, а когда англичане приняли решение провести перепись населения, местные жители стали ее бойкотировать, на гуадалканалских плантациях никто не работал.
Над Нггелой, Малаитой, островами в лагуне Ланга-Ланга реял не «Юнион Джек»[14], а новый флаг масинги, на котором были изображены лук и стрела. Надо сказать, что это не первое движение, стремившееся к независимости Соломоновых островов. Еще до войны один из миссионеров, сам того не желая, возглавил подобное же, хотя и несравненно более слабое движение, когда предложил своей пастве, чтобы они добивались власти над своим архипелагом. Он побуждал островитян занять места в представительном органе протектората. Руководители движения, которое благодаря этой цели стало называться «Чер энд рул» («Стул и власть»), изобразили на своем флаге... стул.
Движение «Чер энд рул» угасло само собой еще до войны, когда миссионер вынужден был покинуть своих верующих.
На этот раз против флага с луком и стрелой в воды Соломоновых островов вошли самые мощные военные корабли Тихоокеанского флота Великобритании: крейсер «Контест», несколько фрегатов, авиаматка «Тесей» и, бог знает для каких целей, даже подводные лодки.
Английская полиция арестовала руководителей масинги. В Хониаре они предстали перед судом. Обвиняемые, защищаясь, утверждали, что свою организацию создали для того, чтобы заботиться о детях, сами же себя выдавали за пожарных или за служащих детских садов, хотя подобные профессии – пожарные и няньки – существовали лишь водном городе протектората – Хониаре.
Несмотря на столь оригинальный способ защиты, вождей масинги осудили. Приговоры были, однако, очень мягкими, и по случаю дня рождения короля вождей довольно скоро освободили.
Во время посещения Соломоновых островов я убедился, что движение масинга продолжает существовать, несмотря на то что оно утратило свою политическую окраску, вернее сказать, проиграло мирное сражение. Дело в том, что англичане создали на Соломоновых островах представительные органы, в которых ряд постов заняли прогрессивные островитяне, до этого активно работавшие в масинге. Среди них был, например, и мой знакомый из Ророни – сержант Воуза. Многие социальные и экономические цели, которые ставило масинга, были достигнуты. Так, например, суды протектората принимают во внимание традиционное право, а плантаторов обязали платить меланезийским рабочим намного большую заработную плату, чем раньше.
Сегодня, как мне кажется, в движении масинга главную роль опять стали играть религиозные мотивы. В особенности неистребимая вера в спасителей, ожидание «рая», который на всех шестидесяти пяти языках, существующих на Соломоновых островах, называется одинаково – «карго». Они ждут этот «американский рай», наступление которого я, сам того не желая, провозгласил на одном из маленьких островов лагуны Ланга-Ланга.
РАБАУЛЬСКИЕ ЛЕГЕНДЫ
Из Ланга-Ланги, оплота мятежников, я отправился на архипелаг Бисмарка, где раковинные деньги когда-то играли не меньшую роль. Для этого мне пришлось вернуться с Лауласи и Ауки на Малаиту. С Малаиты через Нггелу я переправился на Гуадалканал, оттуда продолжил путь на Нью-Джорджию и дальше через один из северных островов Соломонова архипелага, Бугенвиль, и небольшой остров Бука в Рабаул...