– Ой, Володя, ну я же не это просил, – он прикрыл от Насона рюмку. «Все, ажур». – Ладно, потом накатим. Вон уже соседи твои идут.
Гера сел, рядом села раскрасневшаяся Нина, танцевавшая с Плаксиным. Степа, уходя, крикнул им: «С вас поздравление!», и пошел на свое место. Гордеев, весь похолодевший внутри, внимательно смотрел туда, где только что сидел. «А если кто другой? Нахера я это сделал?»
Большовы встали и, взяв свои рюмки, вышли на центр зала, как делали до них все те, кто поздравлял юбиляра. С языком у Геры всегда было нормально, и он завернул что-то этакое, экспрессивное, и настолько смешное, что все, начиная с хохотушки Нины и заканчивая хмурым Замышляевым, держались за животы. В заключение Большой взял серьезную ноту.
– Спасибо, что ты однажды мне помог. Я думаю, что ты помнишь, о чем речь…
Плаксин закивал. И все таможенники, бывшие и нынешние, присутствующие в зале, понимали, что речь идет о том случае, когда Геру забрали со смены, а Степа ездил к нему домой и вывозил все перед обыском. И сейчас все, переглядываясь, ждали ответного «спасибо» от Степы. Ведь Большой помог ему намного бо͑льшим – тогда, когда Плаксин сидел в тюрьме. Даже Тая, Степина жена, повернулась к нему, словно ожидая этих благодарственных слов.
– Ну, так давай выпьем! – сказал Степа и поднял бокал с вином. Гера на мгновение поднял в недоумении брови, но потом подошел, положил на стол перед Плаксиными конверт, чокнулся и выпил. Нина даже не подошла к столу: выпив, она подождала мужа, и они вместе прошли к себе.
«Выпил», – чуть не вслух выдохнул Виктор. Оставалось предвкушать последствия, которые не заставили себя долго ждать. В какой-то момент Большой понял, что с ним нехорошо, и попытался встать, но не смог. Далее он уже не совсем осознавал свои действия. Сунув себе два пальца в рот, он решил освободить себе желудок, не понимая того, что сидит за праздничным столом. В результате он облевал и себя, и скатерть. Нина и Вася Коробков кинулись ему помогать, но Гера уже рухнул, обессилевший, прямо на изгаженный стол.
– Что с ним? – спросил прибежавший Степа.
– Сам не понимаю, – пробормотал Вася. – Пили на равных. Может, увидел всех, и взгрустнулось?
– Да он так раньше пил, что другим было далеко, – сказал Насон, – и не блевал, и не грустил. Всегда крепкий был. Вообще непонятно…
Нина грустно закивала.
Виктор, сделав удивленное лицо, стоял рядом с остальными. Потом Большова аккуратно унесли в «аперитивную», где положили на стулья. С ним осталась Нина, ребята их иногда проведывали. Персонал моментально заменил скатерть и приборы, и через несколько минут уже ничто не напоминало о произошедшем. Вскоре Семен отправил Большовых домой, и юбилейный вечер продолжился дальше. Гордеевы не стали долго засиживаться – Виктор чувствовал себя подонком.
Все выходные он не находил себе места. «Бляха муха, еще помрет. Зачем я это сделал? Чего испугался? Может, позвонить?» Но кому? И что спрашивать? Лишние вопросы спровоцируют лишние подозрения, а этого Гордеев боялся еще больше. Лекарство он выкинул почти сразу, как приехали, вызвав законный вопрос у супруги: зачем выносить мусор посреди ночи?
Оставалось ждать понедельника. Утром он позвонил Насонову, и в процессе беседы поинтересовался, не напился ли у Степы еще кто-нибудь из таможенников.
– Нет, все крепкие, – засмеялся Вова. – В отличие от некоторых бывших. Вася говорит – Гера ему звонил. Ничего не помнит, ничего не понимает – с чего так нажрался?
«Жив, – выдохнул Виктор. – Слава Богу!»
Глава 42
СМИ пестрели очередной громкой новостью: переименование милиции в полицию! Никто не понимал, зачем это было нужно. В народе называлась только одна возможная причина – кому-то там, наверху, надо отмыть очень много денег. Те основания, что предлагались в официальных источниках, не выдерживали никакой критики, и сами новоявленные полицейские больше других над этим хохотали. Гордеев раз поговорил про все это со своим старым знакомым – Кузьмичом.
– Ты знаешь, Вить, – ответил новоявленный полицейский, – не забивай голову. Если вас когда-нибудь захотят переименовать в каких-нибудь «мытарей», одеть в розовую форму и повесить аксельбант на шею, вы отдадите честь, и на каждом углу будете доказывать правильность этого решения нашего мудрого руководства. Я не прав?
Гордеев не нашел, что возразить. Он был солидарен с большинством жителей страны – делалось все это не просто так. Впрочем, заморачиваться он не собирался, и посетил пару соответствующих мероприятий по поводу переименования, где вместе с «новыми полицейскими» славно выпил.
Местный филиал «Госспецраздела» переехал в новое здание. Обычно в новое помещение первой впускают кошку – на удачу. Мятников решил не ударить лицом в грязь и пригласил местного архиепископа. Битый час приглашенные гости обливались по͑том на лестнице, пока служитель церкви изгонял бесов из кабинетов. Зато шуткам и различным сравнениям потом не было конца. Дима под конец был просто не в себе – и от сатиры гостей, и от алкоголя, ведь в этот день он снова начал пить…