В Китай необработанный янтарь везли всеми доступными видами транспорта. И авиатранспорт здесь не являлся исключением. Поэтому, когда к таможенникам подошел бывший портовский пограничник, а ныне бизнесмен средней руки Матвей, и по старой памяти предложил неплохое дельце, обсуждение было недолгим. По работе Матвея помнили: мужик вроде неплохой, не был никогда замечен ни в стукачестве, ни в чем-то другом подозрительном. А сама предлагаемая схема была интересной, навар – неплохим, да и товар-то – янтарь – это не злато-серебро, не оружие и не наркота. Камни. Поэтому бывший тогда начальником Летной таможни Гордеев на сотрудничество с Матвеем дал добро. Вот и стали проходить через «зеленый» коридор под «патронажем» Матвея и контролем кого-то из доверенных таможенников неприметные китайцы с грязными сумками. А почему китайцы – так рейсы все были на Китай: то Харбин, то Пекин, то еще какой-нибудь Тяньцзинь. Это длилось несколько лет. Сменивший Гордеева Сотилайнен знал о данном транзите, так как сам, работая на «пассажирке», несколько раз помогал китайцам благополучно пройти через таможенную зону. И став начальником таможни, не предпринимал никаких мер по его пресечению. А, может, просто ждал удобного случая…
Ведь в настоящее время у Льва были серьезные проблемы. Уже несколько месяцев ФСБ и прокуратура буквально шерстили грузовой отдел. В результате были выявлены серьезнейшие нарушения, связанные с неуплатой различных платежей, их суммы уже превышали десятки миллионов рублей. Сотилайнену срочно надо было что-то сделать, чтобы устоять. Показать себя непримиримым борцом с контрабандой, настоящим руководителем, работающим в спайке с органами, управлением и Москвой. Информация из Оперативной таможни была явно кстати.
Как все случилось, Гордеев узнал позже от Насонова. Они встретились в кафе, сели в отдельную кабинку, и Вова подробно, со слов присутствующих тогда лиц, все рассказал.
Сменой руководил Витя Пашнин. Он уже больше двадцати лет проработал в Летной таможне, и в последнее время задумывался об уходе на пенсию. Или к Насонову – Витя постоянно корешился с «сосновскими» и надеялся на ответные «чувства», а у Насона было гораздо спокойнее, чем на «пассажирке» со всеми ее заработками и нервами. Увидев Матвея на входе в таможенную зону, нехотя кивнул ему: раз пришли – заходите! Тот вместе с тремя китайцами вошел в зал и двинулся мимо хискана – «зеленый» коридор был таковым для всех.
– Вить, там у них сумки какие-то большие! – спросила начальника смены едва видная из-за хискана Галка Петрова. – Может, глянем?
Матвей взглянул на Пашнина. Тот махнул рукой.
– Там у них конфеты, – засмеялся Пашнин.
– А-а, понятно, – захохотала Галка. – А то в Китае своих конфет нет!
Пашнин посмотрел на китайцев, еле тащивших свой скарб.
– Забирай их быстрей, Матюха, – сказал он. – Что-то не по себе.
Чутье не обмануло. Не успели Матвей с китайцами отойти от таможенников, как в зал зашли трое стриженных ребят в цивильных костюмах. Двое направились к китайцам, а третий подошел к хискану, на ходу доставая удостоверение.
– Оперативная таможня, – представился он. – Кто начальник смены?
– …Пашнин говорит, – продолжал Насонов, поглаживая коротко стриженую голову, – как увидел Сотилайнена, вошедшего за операми в зону, так понял – амба! А тот идет так вразвалочку, руки в карманах. Подошел и спрашивает ехидно: «Пашнин, как же так?»
Виктор молча слушал.
– Там пятьдесят кило было. Тут же все вскрыли, посмотрели. Со всей смены взяли письменные объяснения. Галка думала, что ее про хискан начнут пытать, почему, мол, не попросила их сумки на ленту поставить. Но никто ничего такого не спрашивал. Правда, по ходу, это уже не поможет.
– Почему? – спросил Гордеев.
– У корефана своего спроси, – зло ответил Насон.
– Какого? – не понял Виктор.