– Так, сейчас я сделаю несколько звонков, – сказал адвокат, – а потом мы съездим в СИЗО. Постараемся все решить сразу, сегодня, не откладывая. Поэтому, ребята, если ко мне нет вопросов – попрошу вас всех на выход, мне нужно побыть одному.
Гера чуть задержался – по финансам, понял Виктор, – и вышел на улицу чуть позже.
– Вот, мужчины, у таможни появился свой адвокат, – сообщил он. – Не дай Бог что – мы знаем, куда придти за помощью. Человек дал слово, исполнил его, и деньги лишние не попросил.
– Будем надеяться, что не понадобиться, – сказал Буянкин, и все начали креститься, плевать через левое плечо, стучать по деревьям и смеяться. Минут через пятнадцать вышел Каримов, и все двинулись к СИЗО.
Там пришлось подождать около полутора часов. Пока ждали, решали, что делать дальше. Было понятно, что пьянки-гулянки не будет – Тае со Степой будет не до того, да и дочку надо со школы забирать, зачем им мешать? Можно и отложить веселье, опять же кому-то в ночь на работу, кому-то завтра в день. Решили обойтись малым застольем, чисто символически, что-то купить по пути, это и проговорили с Таей. Наконец, из двери СИЗО вышел Степа. Первой его обняла жена. Потом, по очереди пожали руки и обняли все остальные ребята. Через некоторое время стали рассаживаться по машинам. В основном все знали, где живут Плаксины – Таю возили в СИЗО почти все из присутствующих, не знающие обещали не отставать. Каримов попросил отвезти его обратно в офис:
– Ребята, вы гуляйте, пейте. Я тоже очень рад случившемуся, но… вы должны меня понять. Если я, человек совсем немолодой, буду выпивать по каждому поводу, у меня для работы не останется никакого здоровья. Поэтому не ругайте уж сильно, – и Азамат Маратович устало улыбнулся.
Все еще раз пожали ему руки, Степа и Тая отдельно поблагодарили его и договорились увидеться. Виктор повез Плаксиных, Гера – адвоката, Дубинкин с Насоном поехали за продуктами.
В небольшой квартирке за столом разместились с трудом, обсудили сразу – долго не сидим, через час-полтора Плаксиным надо забирать дочь из школы, и Степа не хотел выглядеть перед дочерью в неприглядном виде. Он быстренько сбегал под душ, пока Тая с ребятами накрывали стол, и вот уже, взяв рюмку водки, встал и посмотрел на собравшихся:
– Я долго этого ждал. Долго представлял, как все произойдет. И вот я дома. Тюрьма научила меня знать цену слову. Хочу сказать следующее: спасибо вам, ребята, за все, что вы сделали. Мы с Таей этого не забудем. И я обязательно сделаю все возможное для каждого из вас, если, не дай Бог, с кем-то из вас что-то случится. За вас!
Он пригубил рюмку, так же сделала Тая. Таможенники выпили по полной. Второй тост выпили за жену, тут уже Степе пришлось выпить до дна. Быстренько налили третью.
– Что дальше думаешь? Восстанавливаться будешь? – спросил Мосин.
– Да, у меня же полное оправдание, – сказал Степа. – Восстановиться обязательно надо. Получу на руки все документы – и сразу рвану к Замышляеву, решать.
За столом установилась почти гробовая тишина. Было только слышно, как пережевывается пища.
– А почему не в кадры? – посмотрев Степе в глаза, спросил Большой. – Не сразу к Филину?
Степа заерзал на стуле. Вопросы были явно неудобными.
– Вот что, – Гера поднял рюмку, – я хочу выпить за то, чтобы ты, Степа, никогда не забыл тех людей, которые тебе помогали помимо нас. Таких было немало, поверь мне. И они много сделали для тебя. Ты даже не представляешь, насколько много. Вот давайте за этих людей и выпьем.
– С ними надо обязательно встретиться, обязательно, – выпив, засуетился Степа. Он хотел встать, но Тая положила ему руку на плечо, и он как-то сразу обмяк.
– Ладно, мне пора, – засобирался Большов. – Давайте, Тая, Степа, еще увидимся. Дочке привет.
Все остальные тоже начали собираться. Виктор вышел сразу за Большим. На улице уже нервно курил Буянкин:
– К Замышляю он уже собрался, охереть! Вот что тут сказать?
– Так может, он ничего не знает про то, что они ничего для него не сделали за 15 месяцев? – предположил Дубинкин.
– Да с чего бы? Тайка к нему на свидания ходила, она ему обо всем рассказывала, точняк! Ни хрена его тюрьма не изменила. Как был идиотом, так и остался. Уж извините, – Гриша бросил окурок в кусты, – но у меня такое мнение.