Они поговорили меж собой, потом меня выгнали, смотрю – юрист к ним пошел. Ладно, жду. Юрист вышел – меня зовут. Филин опять за свое – контракта не будет, извини, должностей нет, все разобраны. Я ему говорю – мне поровну, по закону положено, ищите, увольняйте кого-то, виновных находите в таком разгильдяйстве, ваша же вина, что начальник смены без контракта и должности остался. Послов тут как вскочил: а нет такой должности – начальник смены! Есть ведущий инспектор, а начальник смены – это простое назначение. Я ему отвечаю – неправда, есть, я же не просто так работал. Ох, они напустились! И орут, и подтрунивают, и смеются над моей глупостью. Только Горьков сидит спокойно и в глаза мне смотрит. Явно чует мой провал. Позвали они юриста – тот говорит: нет такой должности. Они говорят – вопрос закрыт. Я открываю папку, и они все умолкают. Филинов с Пословым прямо впились в папку глазами, чуть взглядами ее не сожгли. А я достаю листочек, – дай Бог здоровья девчонкам-кадровичкам, надо им тортик принести, – копию с моей трудовой книжки, им ее и показываю. Отдельно прописано назначение на должность ведущего инспектора, отдельно – на должность ведущего инспектора – начальника смены, оба назначения приказами Филина. У него чуть глаза не выпали! Как он стал на Таракана орать! Матом, при всех, при Сеноваловой. Типа ты, мудак, – извини, Маша, – меня подставил, и все такое – и все это при мне, как не стыдно! Таракан в ответ оправдывается, тут же спор с юристом, я внутри ржу, конечно, никогда такого бардака нигде не видел.
Короче, они поняли, что неправы. И Филин, косясь на мою папку, – вот не вру ни капли, ребята, чуть глаза не сломал, бедный, – начал он мне говорить: дескать, по новому расписанию такой должности нет, а ведущие все уже подписаны, остались только инспектора. Конечно, это уже была маленькая победа, но и тут я мог, если честно, откровенно залупиться…
– Димка-то Мосин ведь в больнице с ногой лежит, – сказал Виктор, – он физически ничего не мог подписать.
– Точно, – кивнул Большой, – знал я это. Остальные должности они кому-то раздали, и мне похрен, кому, но если бы я полез в бутылку из-за должности и руководства сменой, тогда Димка остался бы с инспекторским контрактом. И что мне было делать? Мудаком, – еще раз извини, Маша, – перед Димкой выставляться?
– Да ладно, Гера, – пролепетала Бревенникова. – Был повод поругаться…
– Ну да, – опять кивнул Большов. – Но позвонить я Диме не мог, да и не собирался, в общем, достало меня это все, поэтому я еще немножко их помучал, – папку пооткрывал, помолчал, – и в итоге сказал: хрен с вами, подпишу я этот инспекторский контракт, и пусть будет вам счастье.
– И подписал? – просипел Колосков.
– Да. Они там так шумно вздохнули, что шторы, наверно, до сих пор колышутся. А Горьков заулыбался, и лицо ладонями так прикрыл до глаз, и на меня смотрит. Хороший мужик, да. Вот и все. Так что, – Гера похлопал Колоскова по плечу, – некому теперь тебя будет за курой посылать…
Шутка никого не рассмешила.
– Так он же на год всего, инспекторский-то, – продолжил сипеть Борис. – А потом что?
– Так год еще прожить надо. А там… Будем решать вопросы по мере их поступления. Посмотрим: может ишак сдохнет, а может – падишах…
Большов был переведен и вышел в смену Буянкина уже в эту же ночь. Виктор официально был назначен начальником второй смены, и для него началась новая жизнь – теперь он поднялся в таможенной иерархии на ступеньку выше. И это отчасти грело его самолюбие. Приехав домой, он предложил жене обмыть назначение, что называется, «в узком кругу». Сидя за столом, они обсуждали перспективы. У Виктора от спиртного наступило некоторое расслабление, и он начал игриво подмигивать жене. Внезапно зазвенел мобильник. Номер не был определен, и Виктору это не понравилось.
– Слушаю.
– А почему такой голос? Его повысили, надо пить-гулять, а он грустный. Ты чего? Поздравления принимаешь?
– Это кто? – задал вопрос Виктор, уже подсознательно зная ответ.
– Не узнал? Богатым буду. С твоей помощью конечно, ха-ха. Это же Анатолий, помнишь ли меня? Как видишь, ты уже поднялся. А иначе и быть не могло, мы свои слова на ветер не бросаем. Так что поздравляю с назначением. Как-нибудь увидимся. Пора что-то сделать. До встречи!
– Кто тебе звонил? Ты побледнел… – Татьяна привстала с невыпитой рюмкой.
– Какой-то дебил, – промолвил Виктор. Игривое настроение у него пропало.
Значит, скоро придется ЧТО-ТО СДЕЛАТЬ….
Глава 20
Руководство сменой оказалось не таким уж легким делом. Да, в целом Виктор делал практически то же, что и при Большове, но сейчас ко всему прибавлялось главное – ответственность. За все, что творится подчиненными. И это уже напрягало. Раньше он даже не замечал, к примеру, как часто на смене выпивают Боря Колосков и Витя Пашнин. А сейчас… Мало того, что они квасят каждый вечер, так они еще и за сменной «плодожоркой» на пару ухлестывают! Видимо, Гера давал им возможность повеселиться, но держал поводок натянутым, и на работе это никак не сказывалось. На Виктора же эти два Ромео не спешили обращать внимание – авторитет-то не тот! Начались опоздания на рейсы, на работу, споры и ссоры. Виктор немного погрузился в тему и узнал, что «плодожорка» – ее звали Вика, – была совсем не против подобного обхождения. Разведенка, симпатичная и бездетная, она смело шла навстречу ухаживаниям двух обходительных и не стоящих за тратами таможенников. Те же, как оказалось, поставили себе цель не просто ее охомутать, а трахнуть, и обязательно вдвоем, после чего спокойно отвалить. Не добившись ничего уговорами, Виктор решил дождаться развязки – авось по окончании «романа» оба нарушителя дисциплины придут в себя. Но действительность превзошла ожидания. Мужчины добились своего, и в смене наступило затишье. Однако все произошло не благодаря, а вопреки, и Виктор это понял, когда неделю спустя Пашнин сам подошел к нему за советом. Оказалось, что получившая двойное удовольствие Вика где-то нарыла домашний телефон Пашниных, после чего набрала его, позвала жену одного из своих «партнеров» и что-то ей рассказала. Что – Пашнин точно не знал, но догадываться и не собирался, ему хватило представления со стороны жены. На кону стоял брак. Колоскову несказанно повезло, что никто не позвонил домой ему, но Пашнин и за себя, и за своего «коллегу» клятвенно обещал – с пьянками-гулянками завязываем, только помоги, поговори с этой дурой!