-Куда вы меня везете?- еле слышно прошептал Гил.
-Домой- ответил Хэлкар- Ты едешь ДОМОЙ!
Глава 2. Путь.
Гил, или теперь уже не Гил, а Моргиль, стоял у узкого окна, больше напоминающего бойницу и смотрел на полыхающее закатное небо над вершинами Гор Теней. Ему нравилось любоваться закатами в небе Мордора. Здесь они были какими-то особенными, более яркими, грозными и безумно красивыми. Замок Кар Сагот находился в ста милях южнее Ородруина, на северных склонах отрога Гор Теней, как бы начинающего рассекать Мордор на две части, северную и южную.
Гилу очень пришлась по душе природа этой страны, называемой на Западе Черной. Ничего черного здесь он не увидел, а видел лишь покрытые густым мрачноватым ельником склоны гор. Может быть, испуганному пленнику или приготовившемуся к нападению в любой момент лазутчику, и даже парламентеру, эта местность могла показаться пугающей и страшной. Особенно, если он не привык к таким лесам у себя дома. Гил даже не задумывался о том, что не так уж и далеко от Черной страны лежит уже совсем другой, южный, ландшафт. Это было не важно. Гораздо важнее, что отчаявшегося, изломанного, убитого горем и пережитым ужасом, его привезли сюда, весь путь, более чем в двести миль, ухаживали, лечили и не дали умереть.
На столе, в просторной комнате, где стал жить Гил, стопками лежали толстые древние фолианты, которые приносил ему Антар, пожилой седовласый лекарь, Знающий, как говорится здесь. После видения, одного, но самого яркого, самого необычного в его жизни, Гил стал понимать и хорошо читать на таких языках, про которые ему даже и не приходилось слышать. Причем читать, понимать и усваивать прочитанное с такой скоростью, что Антар только успевал приносить новые книги и забирать прочитанные. Все это он стал уметь после нового видения, единственного после той кровавой бойни, в которой ему посчастливилось уцелеть. А вот весь отряд и его дядя Тормунд погибли...
Все первое время его появления в Темной стране, Гила мучили кошмары. Да такие, что он кричал, а спать и вовсе боялся. Как наяву, пред его взором проносились кошмарные сцены разграбления нуменорцами и их Низшими союзниками Красного города. Здесь их презрительно называли нидингами. Всех. Без разбора.
Так продолжалось до тех пор, пока к нему в очередном сне вместо кошмаров войны не пришел Он. Гил знал, что никогда в жизни не забудет это видение и тот разговор. Они перевернули его жизнь, многое прояснилось и стало видеться в другом ракурсе. А после, проснувшись, а точнее вернувшись, он обнаружил у себя на левой ладони знак.
Четырехлучевая черная звезда с серебристой окантовкой. И в центре маленькая красная точка. Это знак Видящего. Видящего прошлое и настоящее. Знак Летописца. Теперь это его знак. Он выбрал Путь, Путь Видящего, Темный Путь.
Тогда, Гил, вдруг оказался на высокой, просто ужасающей высокой, скале из обсидиана с вершиной плоской, как столешница. Было темно, но как и обычно в таких видениях, темнота была совсем не помехой, а даже наоборот, создавала какой-то комфорт и спокойствие. Небо над головой было сплошь усеяно яркими звездами. Воздух вокруг тихонько пел и в звуках этой песни слышались мягкие переливающиеся клавишные, легкий звон колокольцев и плавно переливающийся, необъяснимо прекрасный, гул. Гил знал, что это Песнь Воздуха и Гор, идущая из самого Предначального Мира, созданная Тьмой.
Гил был на скале один и впервые за долгое время ему было спокойно. Музыка умиротворяла, красота звезд и темноты была такая, что до конца своих дней смертный не сможет забыть ее и те чувства, что охватывают его. Справа от него послышался легкий шорох и шаги, но никакой тревоги Гил тогда не испытал, а просто спокойно повернулся на звук.
К нему приближался высокий стройный человек с тонкими чертами молодого бледного лица и удивительно ясным взглядом. Длинные, огненно-золотые волосы венчала простая черная корона из черненой стали, в центре которой ярко сверкнул красным рубин. Одежды его были темнее, чем окружающая все вокруг темнота и только на фоне их ярко белели руки с тонкими пальцами. На правой руке сверкало золотое кольцо с выгравированными рунами. С легкой, грустной улыбкой, человек подошел к Гилу и посмотрел прямо в глаза. Никогда еще в жизни не встречал он такого взгляда. В нем читалась такая нечеловеческая мудрость, такая сила и спокойствие, что Гилу тогда стало не по себе. Он растерялся и не мог ничего не только сказать, но и даже подумать.