В тот, первый день, с обоих сторон погибло столько воинов, что весь берег Лун был красным от крови, а вода в реке приобрела красный оттенок. Множество изуродованных трупов, оторванных конечностей и выпущенных кишок унесли воды Лун в море.. Бревна расщепленных плотов, доски разбитых лодок, вперемешку с раздутыми, гниющими, лопающимися, трупами эльфов, людей, гномов и орков, уже исклеванные чайками( любимицами эльфов, кстати) и объеденные рыбами, вынесли воды реки навстречу приближающейся с моря подмоги. Подмоги, которую так ждали эльфы. И не ждали мы. Из своего проклятого острова шли ненавистные мне аданы....
Меня сразу блокировали магией, которую смело пустили в ход эльфийские владыки и посему, я мог лишь видеть глазами простых людей. Гортхауэр ответил со всей мощью, но он был один, а у врага магов- много... Все же, мне удавалось проскочить сквозь блокировку, но лишь на краткое время. И этого времени мне хватило, что бы разглядеть вдали, посреди синего простора моря, разноцветные паруса приближающегося флота. Огромного флота... Настолько огромного, что магической призрачной сове эльфов не пришлось нападать вновь на меня, я сам камнем рухнул обратно в свое тело..... Расклад менялся на глазах и не в нашу пользу... Ублюдочные аданы! Ненавижу!
А плоты все шли на тот берег и шли, добавляя мертвецов разных народов в страшный хоровод смерти.. И вот, уже был занят плацдарм.. И вот, уже казалось, что мы там, но отчаянная контратака эльфийской армии снова сбила наших в реку. И снова атака.. И снова смерти... Проклятая река Лун! Несколько раз мы занимали берег и несколько раз враг сбивал нас назад... И так весь проклятый день, с утра до вечера..
Ночью я поведал Гортхауэру о том, что видел в море. И он пришел в неописуемую ярость. На миг мне показалось, что он сошел с ума, если, конечно, так можно выразиться о бессмертном майаре. И на утро он, понимая, что теперь остался лишь последний шанс, что времени до подхода нуменорцев мало, бросил армию в новую атаку.
Теперь мы атаковали одновременно в нескольких местах, растягивая силы врага. И второй день повторился под копир первого, только в нескольких разных местах.. И нигде, нигде нам не удалось закрепиться на той стороне. Потери наши и вражеские исчислялись тысячами, но мы, как нападающие теряли больше, гораздо больше, непоправимо больше.... И помощи нам было ждать неоткуда, а вот эльфы и гномы знали, что к ним идут свежие и огромные силы. И потому сражались с таким бешенством, что невольно вызывали восхищение. Впрочем, им больше ничего не оставалось.
Кровавое, и уже практически бессмысленное, побоище продолжалось еще пять дней. Атаки проходили в разных местах, ночью или днем, разными силами и народами. Обе армии и атакующая и обороняющаяся, были обескровлены, устали от страха, ярости и крови но, обезумевший Гортхауэр все пытался сломить врага. Это было безумие отчаяния и с той и с другой стороны. Одни отчаянно атаковали, понимая, что это их последний шанс на победу, другие- не менее отчаянно оборонялись, зная, что надо, необходимо, продержаться до подмоги- иначе смерть....
И вот настал тот момент, когда стало очевидно, что флот аданов подошел к берегам Средиземья. И именно тогда, майар словно пришел в себя. Казалось, пелена безумия спала сего глаз и он отдал приказ отступать. Отступать назад, так как сил, чтобы сломить врага на том берегу, хватило бы вполне еще, но вот удар аданов стер бы нас с лица земли раз и навсегда. Тяжело дался ему этот приказ. Я видел и чувствовал, как нелегко ему. Как рвет его изнутри боль, бессильный гнев и ненависть к проклятым аданам, вступившим в войну, пришедшим со своего острова на помощь эльфам. Но ничего поделать уже было нельзя. Либо отступить и перегруппироваться, либо погибнуть всем до одного на берегах проклятой Лун. Разум, наконец-то, победил эмоции.
Вот так вот мы из нападающих превратились в обороняющихся. Было горько, очень горько. Ведь всем казалось, что мы уже наступили ногой на горло проклятым западникам и вдруг такой поворот... В армии царили упаднические настроения. Воины были угрюмы, не разговорчивы. А Гортхауэр ничего не делал, ибо сам впал в уныние. Эльфы и аданы праздновали победу, практически ликовали. Сейчас они готовились к преследованию нашей, изрядно потрепанной, армии.
И вот тогда, я пришел к Гортхауэру, и мы говорили с ним. Точнее говорил я, а он слушал. И как-то я совершенно позабыл, что разговариваю с бессмертным и могучим майаром, а не с простым смертным и высказал все, что думал. Я укорял его в бездействии, в том, что он опускает руки, что так не ведет себя полководец. Рассказывал о людях, которые поверили в него, пошли за ним, сражаясь и за свою свободу и за его идею. В общем досталось ему от меня... А он, когда я наконец выговорился и выдохся, спокойно посмотрел на меня и сказал: «Ты не прав. И ты прав.»