Он бежал сквозь дым и огонь, пересекал улицу, пробегал насквозь чей-то разгромленный дом, уворачивался от ударов, кого-то ударил сам, не зная, попал ли при этом. Чем ближе приближался он к центру, тем больше было дыма огня, хаоса и убийств. Когда он пробегал вдоль каменного дом, из двери на него выпали два сцепившихся солдата. С визгом и ревом, все в крови, они не расцепляясь стали кататься по земле, бешено тыкая друг друга кинжалами, нанося удары вслепую, куда попало. Перепрыгнув через них Гил непонятно как оказался в кровавой свалке. Звон стали и крики стали оглушающими. Мелькали мечи, топоры, свистнули стрелы. Кто-то схватил его снизу за ногу, острая боль прошила икру. Гил заорал и изо всех сил ткнул мечом вниз. Рука почувствовала мгновенное сопротивление, затем клинок пошел легче, как в масло. С низу раздался жуткий крик. Выдернув клинок, Гил кинулся вперед, через свалку. Опять кто-то кричал рядом, пытался убить его, он тоже кричал, отбивал направленные на него удары и наносил их сам. Перед глазами проносился вихрь мелькающих клинков, искаженных гримасами до нечеловеческого облика лиц. Внезапно пространство перед ним очистилось и Гил ринулся вперед. «Прорвался! Я прорвался!» пронеслось в голове. Снова бег, снова ужас. Приколотые к стенам копьями дети, насилуемые женщины, убивающие друг друга мужчины, горящие дома, вонь крови, гари и испражнений- все смешалось в какой-то кровавый кошмар, через который несся Гил. Где же та война о которой он читал в книгах? Где знамена, трубы, блеск оружия, идущие строй на строй длинные, закованный в латы шеренги воинов? Где бравая конница, лихо идущая в атаку? Вместо этого- крики истязаемых женщин, вопли умирающих мужчин, плач детей, огонь, почти материальный запах страха и ужаса, крови и вывалившихся внутренностей!
В какой-то миг, уже чувствуя, что еще немного и он сойдет с ума, Гил выскочил но открытое место. Хаос резко кончился, а точнее остался позади. Тяжело дыша Гил огляделся и увидел перед собой центральную площадь. Поставив перед гарнизонным зданием фургоны и телеги полукругом, оборону занимали мордорцы и пробившиеся к ним из кровавой каши уличных боев остатки местной дружины. Площадь перед фургонами была завалена телами нуменорцев и их союзников. Над всем этим вился густой смрадный дым. На другой стороне площади, Гил заметил блеск оружия и какое-то неясное движение. И тогда он побежал. Побежал к своим. Через открытое пространство. Со всех ног, изо всех сил. Слезы радости застилали глаза.
Не чувствуя боли в проткнутой ноге, Гил понесся к спасительным фургонам. С улицы, выходящей на площадь от городских ворот, раздались крики и возле головы бегущего свистнула первая стрела. Вторая воткнулась в землю прямо перед ним и Гил споткнувшись об нее упал. Крики врагов стали злее и громче. Гил смог разобрать: «Черный колдун!». Вскакивая, он увидел свой разодранный сапог и сочившуюся из него кровь и это внезапно обессилило его. Но стрелы засвистели с удвоенной силой, выбора не оставалось, кроме как умереть или бежать и Гил побежал. Из-за укрытия мордорцев в ответ в противника полетели чернооперенные стрелы и они достигли своей цели. Раздались вопли боли и обстрел ослаб. Вдруг от фургонов к Гилу навстречу выскочил человек и прикрываясь большим круглым щитом подбежал к парню. Едва он успел схватить и прикрыть беглеца, как в дерево щита со стуком вонзились сразу три стрелы.
-Давай, парень, двигай ногами, если жизнь дорога!- проревел его спаситель и буквально поволок за шиворот к баррикаде.
По голосу Гил узнал Гэлмора, своего наставника по фехтованию. Когда они добежали до ближайшей телеги, Гэлмор буквально перекинул Гила через нее, а сам поднырнул под телегу, бросив истыканный стрелами щит. Гил сидя на земле огляделся. У стены казармы лежали мертвые воины Мордора и солдаты гарнизона. Рядом стонало несколько раненых, лежало оружие и щиты. К Гилу подбежал пригибаясь Тормунд, над которым просвистело сразу несколько стрел. Защелкали тетивы, выпуская стрелы в ответ. Пробежав быстрым взглядом по племяннику, Тормунд прошептал: « Великая Тьма! Ты жив! Я уже и похоронил тебя!». Первый раз за всю жизнь, дядя, не стесняясь никого, при всех сгреб в охапку и прижал к себе парня.