— Козы заперты в загоне. Он их уже подоил.
— Я чего-то не понимаю. — Это уже Закир. — Похоже, твоя мать его любит. Чуть тронь его — она орет. Подумаешь, обидели бедного… Или когда с ним что-нибудь случится..
— Просто она добрая, — объяснил Дарий. — Она терпеть не может, когда он ноет, этот плакса. «Любит…» Придумаешь тоже!
Андер молча грыз ноготь.
— Нет, за что его любить? — размышлял вслух Дарий. — От него никакого проку.
— Никакого проку? — не выдержал Андер. Он редко высказывался. Годы научили его молчать, согласно кивать головой и улыбаться, что бы ни происходило. Но тут он не сдержался. — Если бы не я, то и половины этих коз у твоего отца не было бы. Я настоящий пастух и знаю свое дело!
Теперь жди побоев. Может, даже все трое накинутся. Но сейчас ему все равно. Он готов отбиваться.
Но Дарий даже не шевельнулся. Он слегка покосился в сторону Андера и продолжал жевать.
Закир и Варад удивились выходке Андера еще больше, чем он сам.
Все молчали, а Дарий жевал и жевал, глядя в огонь.
Андер заерзал на своем пне. Какая-то неясная мысль мелькнула в глазах Дария. Некоторые в деревне считали этого здоровяка слабоумным, но Андер знал, что это не так. Дарий просто взвешивал разные варианты перед тем, как что-то сделать. Осторожность и беспощадность были основными чертами его характера.
Наконец, в руке Дария остался лишь маленький кусочек хлеба. Он вдруг замер. Губы как-то странно искривились, сложились не то в улыбку, не то в ухмылку… Он закинул голову, пошарил взглядом по небу, остановился на Полярной звезде. Закир с Варадом переглянулись и пожали плечами.
— Ты… — начал Дарий, глядя на остатки подливки на дне котелка. Губы по-прежнему странно кривились.
В этот момент Андер был уверен, что Дарий предложит ему облизать котелок и доесть хлеб. Их глаза встретились, и на мгновение они почувствовали себя настоящими братьями — так, во всяком случае, показалось Андеру.
Еще минута, другая… Дарий нахмурился. Андер, кажется, понял, что их объединяло. Впервые за всю жизнь. «Дарий тоже родителям сейчас ни к чему», — догадался он. Эта мысль потрясла его. Их обоих изгнали из-за семейного стола. В этом они равны.
— Ты… — повторил Дарий.
— Ну же, проучи его, чтоб запомнил! — подначил Закир.
— Давай, давай! — присоединился Варад.
Равенство исчезло.
— Он воображает, что он мой сводный брат, вот что. — Дарий хмыкнул. — Но он никому не брат. И не сын. Мать нашла его полудохлого в камышах рядом с ручьем. — Дарий уставился прямо в глаза Андеру. — Отец хотел было его прикончить, чтобы не мучился, да мать не дала. Не потому, что он ей понравился, а просто пожалела.
Дарий тщательно вытер хлебом дно котелка и швырнул кусок на землю, под ноги.
— Знаете, почему он так коротко стрижется? — спросил Дарий, большим пальцем ноги играя кусочком хлеба в пыли. Друзья его раскрыли рты, ожидая продолжения. — Потому что у него волосы вьются кольцами, словно змеи. Он боится, что люди заметят, какой он… не такой, как все… Как будто и без того не видно. — Он показал на Андера. — Посмотрите на его кожу. Как пчелиный воск. В темноте светится. — Все трое засмеялись. — В детстве он обсыпал себя пылью, чтобы другие дети приняли его за своего и играли с ним.
Варад и Закир заржали, как гиены. Андер подумал, что эти двое, скорее всего, помнят, как он, покрытый пылью, сидел в стороне от играющих детей.
— Мать напялила на него шляпу, чтобы солнышко не напекло, — сквозь смех выдавливал из себя Дарий. — У него, видите ли, бывают ожоги от солнца. Он этот дурацкий колпак даже ночью не снимает.
Дарий смеялся и болтал, не останавливаясь. Не всегда можно было понять, о чем он рассказывает, но ни одна из известных ему неприглядных, непристойных, несчастных подробностей жизни Андера не была им упущена в эту ночь. Андеру снова указали на его неполноценность.
Наконец Андер почувствовал, что не в состоянии более этого переносить. Он поднялся, скрестил руки на груди и зашагал прочь от костра в сторону деревни. Он не собирался возвращаться домой, встречаться с семьей и односельчанами. Но и терпеть гнусные издевательства над собой тоже не было сил. Особенно от Дария.