Еще четверо расположились ближе к улице вокруг опрокинутого ящика. Во что-то играют. Перед ними шесть горок черепков, по одной перед каждым из игроков и две в стороне.
Урук направился к игрокам, но тут кто-то схватил его за руку. Женщина. Гадалка. Как и у всех гадалок в Кан-Пураме, глаза прикрыты вуалью, а тело — тонким, полупрозрачным платьем без рукавов. Повыше локтя медный браслет.
— Отстань, — буркнул Урук.
Она сняла ладонь с его запястья.
— Страшные тучи сгустились над тобой, — прошептала она еле слышно. — Боги гневаются на тебя.
Урук огляделся. У стены сидит старик, с нижней губы его тонкой вязкой нитью сочится слюна. Возле старика отчаянно скребет бока голый малыш.
— А на кого они не гневаются? — усмехнулся Урук.
— Да, жизнь полна несправедливости, — согласилась гадалка. — Но у других есть друзья, семьи, крыша над головой. — Она показала на женщину, шагавшую по улице с двумя детьми. — А у тебя нет и этого.
Урук направился прочь, не проронив ни слова.
Гадалка не отставала.
— Я отвечу на любой твой вопрос.
— Любой?
Из-под вуали выпала черная прядь, гадалка смахнула волосы с глаз. Руки непривычно чистые для этой местности.
— Меня интересуют воры.
Урук заметил, что игроки оторвались от своего занятия и прислушиваются к их беседе.
— Зачем это тебе? — спросила гадалка, чуть склонив голову к плечу. — Дурные предзнаменования окружают тебя. Но не все еще потеряно, можно повлиять на судьбу…
Урук не собирался обсуждать судьбу, предзнаменования и злой рок ни с кем, тем более с какой-то трущобной гадалкой.
— Я ищу воров, — повторил он, подчеркивая каждое слово. — Спросить этих? — Он кивнул на таверну.
— Им ничего не известно.
— Тогда где и кого спросить?
Она вытянула ладонь.
— Я расскажу тебе не меньше, чем любой другой. Но время — металл.
Металл у Урука имелся. Немного. Несколько серебряных пластинок. Он украл их вместе с горстью меди у хлеботорговца еще в день прихода в Кан-Пурам. Медь уже почти истратил, да и серебро подходило к концу. Урук вынул кошелек из мешка и пошарил в нем. Пес тем временем обнюхивал сандалии на ногах гадалки. Тоже большая редкость в этих краях.
Урук уронил в ладонь гадалки крохотную медяшку, чуть больше ячменного зерна.
— Вот и хорошо. — Женщина спрятала металл в какой-то потайной карман. — Настоящих воров ищи там, — она вытянула руку в западном направлении, к окраине города. — Кто они — я и сама не знаю. Но здесь им делать нечего, здесь нет для них добычи.
— Что скажешь о грабежах?
— О каких грабежах?
— О последних грабежах. Ты о них слышала.
— Грабежи… — Она засмеялась. — Последние. Средние. Первые… Грабежи существуют с тех пор, как завелись на свете богатые люди. Сейчас в городе, наверное, сотня богачей ищет воров, чтобы заказать им грабежи, и тысяча воров готова откликнуться на их зов.
Урук покачал головой. Интересное местечко этот Кан-Пурам.
— Здесь говорят, что месть одного богатея делает беднее, другого богаче, а вору на пользу вдвойне, — продолжила гадалка. — И так было всегда.
— А почему отцы города это терпят?
— Отцы? Нет здесь никаких отцов. Зато есть куча жрецов. А что от них проку-то! Богатые заботятся каждый о себе, а бедняки страдают. Так уж повелось.
Гадалка еще не успела закрыть рот, как Урук ощутил толчок сзади. Он настолько втянулся в разговор, отбирая хоть какие-то крохи полезной информации о Кан-Пураме, что не заметил, как какая-то оборванка ударила его под колени тачкой с какой-то древесной гнилью.
— Смотри, куда тебя несет, — зло зашипела на женщину гадалка. — Ты задела моего клиента.
Урук не успевал удивляться — сначала появившейся ни с того ни с сего тачке, затем реакции гадалки. Оборванка тем временем еще раз проехала тачкой по ноге Урука. Щепки посыпались в дорожную пыль.
— Смотри, что ты наделал, гад! — завопила хозяйка тачки и бросилась подбирать свои сокровища. Пес зарычал, и Урук придержал его.
— Следи за своим уродом, не то мой сын убьет вас обоих.
— Не обращай на нее внимания, — гадалка взяла Урука за руку. — Не стоило бы тебе это говорить, но в этой харчевне есть сзади каморки, в которых иногда прячутся воры. Не знаю, есть ли там кто сейчас, но проверить можно.