Грозно рыкнув, воин оставил Вана.
— Вот так, — произнес Гамос. — Теперь мы поговорим как воины. Вставай.
Эруд Ван со стоном поднялся на ноги.
— И о чем ты хочешь поговорить? — спросил он.
— О предательстве, — ответил Сын Гора. — Твоем.
В камере тремя уровнями ниже, Рассеченная Гончая проверил свои цепи на прочность. Они были тяжелыми, из тех, что использовались для закрепления десантно–боевых кораблей на взлетной палубе. Под цепями на огромном теле Эндрида Хаара был лишь порванный нательник, а также многочисленные ссадины.
— Неужели я такой страшный, волчата? — зарычал он. Его вопрос адресовался остальным присутствующим в камере. Трое воинов из легиона Сынов Гора, двое при оружии, их болтганы нацелены в него. У третьего, по всей видимости, не было ничего, кроме болт–пистолета в кобуре на боку.
— Не для меня, — ответил третий легионер.
— И кто ты такой? — поинтересовался Хаар.
— Меня зовут Корвейн Тирад, и я — хозяин твоей судьбы, — сказал воин. — Гекан, Мортейн, поставьте его на колени, как ему надлежит.
По команде повелителя легионеры шагнули вперед. Его отказ повиноваться привел лишь к новым ударам. Хаар принял их без достоинства, бранясь и извиваясь, будто обезумевший зверь. Спеша как можно скорее провести наказание, один из воинов подступился слишком близко. Хаар двинул плечом в бронированное тело космодесантника и повалил того на пол.
— Грязная шавка! — выругался воин, вскидывая болтер.
— Мортейн, опусти оружие, — велел Тирад.
— Но мой лорд, — гневно прорычал Мортейн.
— Я сказал опустить, — угрожающе процедил Тирад. — Он хочет, чтобы его застрелили. Это было бы милосердием. Отойдите от него.
— Ты умнее, чем кажешься, — заметил Хаар.
— Молчать, — сказал Корвейн. — Ты знаешь, кто я?
— Возможно, — ухмыльнулся Эндрид, — вы, волчата, мне все на одно лицо.
— Оставьте нас, — холодно проговорил Тирад.
Мортейн и второй воин, Гекан, заколебались.
— Мой лорд, разумно ли это? — спросил Мортейн.
— Я отдал приказ, — произнес Тирад.
Легионер хмыкнул.
— Было бы разумно выполнить его, — продолжил Тирад. — Сообщи Хардакеру, что он требуется в седьмой одиночной камере.
Мортейн с Геканом медленно вышли из помещения и притворили за собой дверь.
— Наконец–то одни, — сказал Хаар.
— Да, — глубоко вдохнув, согласился Тирад. — Я часто думал об этом моменте.
— Наверное, я должен быть польщен, — с улыбкой произнес бывший Пожиратель Миров.
Тирад врезал Хаару по лицу.
— Раксал Кораддон, — прорычал он.
— Какое–то знакомое имя, — сказал Хаар, сплевывая кровавую слюну.
— Ты убил его, — рявкнул Тирад.
— Я многих убил.
— Он был моим клятвенным братом, — продолжил Сын Гора. — Не думаю, что животное вроде тебя понимает, что это значит.
— Нет, вряд ли, — просто ответил Эндрид.
Тирад опустился на корточки и заглянул Хаару в глаза. Такое выражение лица Эндриду приходилось видеть часто. Он видел его всякий раз, когда смотрел в свое отражение.
— Мы с ним вместе росли, — сказал Корвейн. — Мы вместе охотились на крыс и вступили в уличную банду. — Он обрушил на Хаара удар. — Нас вместе отобрали. Мы стали кандидатами вместе. — В лицо ему врезался кулак. — Мы служили магистру войны вместе. Мы были братьями.
— Кажется, я его вспомнил, — расхохотался Эндрид. — По крайней мере, помню, как он визжал, когда я ломал ему шею.
Тирад в ярости ударил Хаара снова.
— Тронь меня еще хоть раз, — прорычал Эндрид. — Результат тебе не понравится.
— Рычи, сколько хочешь, Гончая, — тяжело дыша, произнес Корвейн. — Ты натянул свою цепь до предела. Закончив с тобой я, как велит долг, доставлю тебя магистру войны.
— В самом деле? — иронично спросил Хаар.
— Он прикует тебя к своему трону. И когда он закончит с тобой то, возможно, тебя отдадут твоему генетическому отцу для заключительного наказания.
— Ангрон не скажет ему спасибо за такой подарок, — усмехнулся бывший Пожиратель Миров.
— Молчи, — процедил Тирад, и на стонущего Хаара посыпался град новых ударов.
— Предательство, — усмехнулся Ван. — Забавное слово для Сына Гора.
— В нем нет ничего забавного, — произнес Гамос.
— Я так и подозревал, — фыркнул Эруд.
— Я имел в виду твоего командира Эндрида Хаара. Ты отдал нам его, привел к нам в цепях. Зачем?
— Разве это важно? — спросил он.
— От ответа зависит твоя судьба, — без обиняков сказал Гамос. — Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Если с твоих губ слетит еще хоть одна вымученная колкость, я велю Саркусу поучить тебя уважению. Тебе ясно?