— Ты слышал принцессу, — говорит он Рену по-японски. — Отпусти ее.
Одзё-сама.
Еще раз. Он называет меня принцессой, и теперь я еще больше уверена, что встречалась с ним до этого года.
Может быть, когда я был маленькой…
— Она сопротивляется, — говорит Рен на том же языке, и это звучит смертельно скучно.
— Или ты слишком долго выполняешь простую задачу, Рен.
— Ты называешь меня бесполезным?
— Твои слова, не мои.
— К-Кай…? — я запинаюсь, прерывая их бессмысленные разговоры.
Мужчина, которого я приняла за частного детектива, переводит взгляд на меня. В отличие от насмешливого присутствия Рена, присутствие Кая безмятежно, спокойно, почти успокаивающе.
Я всегда чувствовала с ним какую-то безопасность и даже желание поговорить с ним обо всем и ни о чем.
Во всяком случае, именно такой образ он и создавал. Своего рода старший брат.
Опора.
Манипулятор.
Потому что теперь я еще больше уверена, что все это не было простым совпадением. Не то, как я впервые связалась с ним, не то, как я помню, как он называл меня Одзё-сама в какой-то момент моей жизни, и определенно не черный фургон и участие Рена.
Все это связано с моим отцом. Тот самый отец, которого я никогда не знала и от которого мама защищала меня, потому что он опасен.
Кай улыбается, и это тепло, маняще. Это то, что заставило меня попасться в его ловушку в первую очередь. Его чертовски приветливая улыбка.
Теперь я понимаю, что он ничем не отличается от дьявола, когда тот выполняет миссию заманивания своих жертв.
— Еще раз здравствуй, принцесса.
Я вырываю руку из хватки Рена, и он, к моему удивлению, отпускает меня. Все мое внимание сосредоточено на Кае. — Что все это значит?
— Я сказал, что отведу тебя к твоему отцу, и я всегда выполняю свои обещания.
— Ты не мог бы сделать это, не похищая меня?
Он один раз качает головой. — Я же говорил, тебе нужно пережить потерю.
Я указываю пальцем на Рена. — Он обещал, что вызовет Себастьяну врача.
— Это не поможет. У него неприятная инфекция, и она, должно быть, распространилась на его легкие, потому что он едва может дышать. Ему нужна больница и отделение интенсивной терапии, и чтобы получить их, он должен уехать примерно через… — он смотрит на часы. — Пять минут, ни больше ни меньше.
Боже, нет.
Я знала, что он ужасно себя чувствует, но я надеялась, что это не так критично.
— Сделай это! — я рычу на Рена. — Трахни меня и сдержи свое слово.
— Я оскорблен, — он кладет руку себе на грудь. — Ты действительно думаешь, что я закончу за пять минут? Мне нужно хотя бы… тридцать?
— Ты чудовище.
— В какой-то степени, — он усмехается.
— Секса не будет, — прерывает наш разговор голос Кая.
Моя голова резко поворачивается в его сторону. — Не будет?
— Нет. Это было испытание, и ты его прошла.
Я снова смотрю на Рена, и он снова усмехается, обнажая ровные зубы. — Ты права. Твой отец будет пытать и убьет меня, если я прикоснусь к тебе. Хотя мы всегда можем сделать это за его спиной?
Ой.
Значит, за всем этим действительно стоит мой отец.
Я не могу избавиться от привкуса предательства, который собирается у меня в горле. Мои маленькие девичьи мечты сгорают, оставляя после себя кучу пепла и несбывшиеся желания. Все эти годы я цеплялся за далекую мечту о воссоединении со своим отцом. Я никогда не думала, что это произойдет при таких обстоятельствах или что Себастьян может поплатиться за это.
— Чего он хочет? — я спрашиваю Кая, потому что по какой-то причине он, кажется, главный.
— Это очень просто, — Кай поворачивает голову в мою сторону. — Тебя.
— Меня?
— Да. Видишь ли, он хотел воссоединиться с тобой так же долго, как и ты.
— Он мог бы просто появиться, вместо того чтобы выкидывать этот трюк!
— Не с тем, как Рико отравляет твою голову о нем, нет. Все требует правильного выбора времени.
— Например, как ты притворялся чертовым детективом?
— Я не мог позволить тебе пойти к какому-то незнакомцу, когда у нас есть внутренняя информация, Одзё-сама.
— Что теперь?
— Ты согласишься на наши условия и примешь свое настоящее имя. Наоми Хитори.
Я уверена, что их условия равносильны продаже моей души дьяволу. Иначе они не зашли бы так далеко, чтобы похитить меня, морить голодом и стрелять в Себастьяна.
Они должны знать, как сильно я забочусь о нем и что я сыграю им на руку, если его жизни будет угрожать опасность.
И это правда.
Мне все равно, что мне придется делать, лишь бы он был в безопасности. Если это означает продать мою душу по частям, пусть будет так. Он — тот, кто заставил меня хорошо осознать эту душу в первую очередь. Мне кажется уместным пожертвовать этим ради него.
Часть меня раскалывается и разлетается на куски повсюду вокруг. Я понятия не имею, что меня ждет, но что-то подсказывает мне, что это будет тяжелее, чем все, через что я когда-либо проходила.
В том числе и "красная ночь".
Я должна оставаться сильной, хотя все, чего я хочу, это свернуться калачиком в объятиях Себастьяна, сломаться и заплакать в его объятиях. Но я не смогу этого сделать, если он умрет.
Я ничего не смогу сделать, если он умрет.
Решение кристально чистое звучит в моей голове, даже когда я борюсь со слезами, пытаясь сбежать. — Я согласна. Но сначала окажи Себастьяну необходимую помощь. Если с ним что-нибудь случится, я покончу с собой и лишу своего отца дочери, которую он так сильно хочет.
Глава 10
АКИРА
Дорогая Юки-онна,
Это снова я. Твой единственный и неповторимый.
Твой настоящий друг, который без колебаний обвинит тебя в твоем дерьме, потому что никто другой в твоей жизни этого не делает.
Единственный человек, который действительно может видеть насквозь твой жестокий поступок и несчастную жизнь, но позволяет тебе улыбаться, даже когда вокруг тебя все рушится и горит.
О, и твой друг по переписке. Знаешь, кому ты на самом деле пишешь письма?
Я не получил ответа на свои последние два письма, если ты не заметила, и я жду, если ты забыла — и нет, ты не можешь игнорировать меня.
Ты должна была сделать это, когда я написал тебе в первый раз. Теперь дело сделано, и пути назад, черт возьми, нет.
Я же сказал тебе, что буду продолжать писать тебе, даже если ты не будешь. Я говорил тебе, что мои письма будут появляться у твоей двери, даже если ты их ненавидишь.
Это наказание? Ты восстаешь против меня из-за того, что я сказал в последних двух письмах? Однако это бесполезно. Я не могу волшебным образом преодолеть токсичность и жить долго и счастливо в городе единорогов и радуг.