Основание моего живота сжимается при виде этой картинки, и я изо всех сил стараюсь не корчиться.
Он, конечно, не делает ни того, ни другого, и я не знаю, связано ли это с комком, блокирующим мое дыхание, с облегчением или с чем-то совершенно другим.
Себастьян останавливается прямо перед нами, и я резко втягиваю воздух, молясь, чтобы мои эмоции не отразились на моем лице, чтобы все могли это увидеть.
Чтобы он увидел.
Его пристальный взгляд падает исключительно на меня, как будто я здесь одна. В нем нет ни тепла, ни приветливой улыбки. Только темные глубины и суровый интерьер, который он так хорошо облекает в ухоженный образ, только что сошедший с фотосессии.
— Давно не виделись, Наоми.
О, черт.
Звук моего имени в его глубоком, слегка хриплом голосе делает меня слабее, чем я могла себе представить.
Его голос тоже более мужественный. Он постарел, как Нейт — элегантно, резко.
Холодно.
— Себастьян, — здороваюсь я в ответ, используя профессиональный тон, который приберегаю для бизнеса, затем дергаю Акиру за руку. — Это мой муж, Акира Мори.
Себастьян фокусируется на моем пальце, и на иррациональную секунду мне хочется сорвать с него кольцо. Затем его взгляд перескакивает на такое же кольцо Акиры, и я ожидаю, что выражение его лица помрачнеет, но его глаза остаются прежними.
На самом деле пустота в них углубляется. Если бы я каким-то образом вгляделась в них достаточно пристально, меня бы затянуло в бездонную пропасть.
— Акира… — продолжаю я с улыбкой. — Это Себастьян. Мы учились в одном колледже. Тот самый, о котором я тебе рассказывала, в Блэквуде.
— Действительно, да, — Акира протягивает руку, говоря с едва уловимым акцентом. — Всегда приятно встретить друзей Наоми.
Мы были кем угодно, но только не друзьями, хочу я сказать, но вскоре понимаю, насколько неверно это утверждение.
В какой-то момент Себастьян был моим самым близким другом, а также человеком, который поджег мой мир.
После него все превратилось в… пепел.
Себастьян берет Акиру за руку, и я могу сказать, что рукопожатие крепкое, поскольку оба мужчины смотрят друг на друга с чистым созерцанием.
Мой муж не из тех, кто открыто показывает свои эмоции — или вообще не показывает. Но я чувствую, как он открыто наблюдает за Себастьяном, словно пытаясь прочесть его.
Или запугать его.
Его карие глаза загораются под очками, и он, кажется, готов принять вызов. Я внутренне качаю головой. Почему я не удивлена?
— Очень приятно, — говорит Себастьян, его взгляд на долю секунды возвращается ко мне, когда он отпускает руку Акиры.
— Чем ты занимаешься, Себастьян? — спрашивает мой муж.
— Я партнер Weaver & Shaw.
Юриспруденция.
Хотя я уже знаю это, я все еще в восторге от того, что он выбрал профессию юриста.
Я хорошо знала о его неприязни к политике, но кто бы мог подумать, что Себастьян захочет пойти по этому пути?
— Это впечатляет, — говорит Акира. — Я слышал, что стать партнером в юном возрасте — это достижение.
— Некоторые могли бы так сказать, — Себастьян снова сосредотачивается на мне, и я чувствую себя мышью, пойманной в ловушку кошкой. — Чем ты сейчас занимаешься, Наоми?
— Я управляю маминым домом моды, — говорю я голосом, который, к счастью, не ломается.
— Она скромничает, — говорит Акира с ноткой гордости. — Моя Наоми — генеральный директор, за которым никто не может угнаться. Даже я.
Себастьян на секунду замолкает, и мне кажется, что я вижу, как подергивается мышца на его челюсти, но потом он спрашивает: — Вы работаете вместе?
— Не совсем. Я специализируюсь на импорте и экспорте. Вот почему мы приехали в Штаты. Мне нужно было позаботиться о нашем филиале в Нью-Йорке и открыть новую дочернюю компанию, — Акира делает паузу. — Кстати говоря, я искал несколько юридических фирм, которые могли бы представлять меня здесь, и Weaver & Shaw был среди файлов. Может быть, это судьба свела тебя со мной, — он поднимает мою руку и целует костяшки пальцев. — Или моя Наоми.
— Может быть, — Себастьян лезет в карман пиджака и достает визитную карточку. — Позвоните мне, когда будете готовы, и я буду рад обсудить это дальше.
Акира берет карточку, некоторое время изучает ее, затем кивает. — Звучит отлично.
Я хочу встать между ними и сказать им, чтобы они прекратили это.
Что этого не должно случиться.
Но что-то меня останавливает.
Темный взгляд Себастьяна и скрытое в нем обещание.
Он делает это нарочно, не так ли? Все это лишь предлог, чтобы он мог снова вмешаться в мою жизнь.
И что-то подсказывает мне, что это не потому, что он скучал по мне.
Глава 17
СЕБАСТЬЯН
Она замужем.
Наоми, блядь, замужем.
Я пытаюсь повторять это в своей голове снова и снова, чтобы не схватить ее и не прижать к чертовой стене.
Я говорю себе, что мы на публике, что ее муж рядом с ней, и я не могу оттащить ее за волосы и позволить моему телу говорить с ней.
Я напоминаю себе о днях и ночах, которые я провел, задаваясь вопросом, почему, и ненавидя свои мысли и ее. Я вспоминаю годы, прошедшие в гребаном радиомолчании, и то, как я научился выживать после нее.
Ни одна из этих мыслей не помогает мне повернуть голову в другом направлении. Не тогда, когда я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься вперед и не устроить сцену, в которой никто из нас не нуждается.
Но должен ли я остановить себя?
Я мог бы носить ее маленькое тело на руках и похитить ее нахер отсюда. Я мог наказать ее, трахнуть и оставить на обочине дороги.
Точно так же, как она, блядь, бросила меня.
Она улыбается тому, что говорит ее муж, чертов Акира Мори. Она такая же мягкая, какой я ее помню, но в ней утрачено одно качество, которое делает Наоми той, кто она есть, — честность. В этом нет ничего реального. И все же она так хорошо притворяется, что способна обмануть член, стоящий рядом с ней.
Но не меня.
Она никогда не сможет одурачить меня. Во всяком случае, не в этой жизни.
Находясь снова рядом с ней, я испытываю больше эмоций, чем может вместить моя грудь.
Я хочу быть к ней поближе.
Прикоснуться к ней.
Чертовски обидеть ее.
Но даже я понимаю, насколько это было бы опасно. Просто нахождение рядом с ней разрушает стальной контроль, который я культивировал годами.
После того, как я выбрал новый жизненный путь, мне нужно было быть в сильном настроении, чтобы я мог это осуществить. Для этого я построил прочные стены вокруг головы и тела. Я принял дисциплинированный образ жизни и придерживался его.
Причина, по которой я избегаю всеобщего внимания, не только в том, что это создает ненужную суету. Это также потому, что это не позволяет никому вонзить в меня свои когти.