Мое внимание каждый раз возвращается к Себастьяну. К тому, как его завораживающие глаза стали ледяными, а острые черты его красивого лица затвердели. К тому, как его куртка облегает его широкие плечи и узкую талию. К тому, как прядь его волос упала на лоб или как тень падает на его скулы.
Я не могу перестать смотреть на него.
Или наблюдать за ним.
Он пробудил что-то во мне, когда боролся и трахал меня на деревянном полу своей гостиной.
Зверь, который узнает свою жертву.
Голодное существо, которое просто не может насытиться.
Я провела бессонную ночь, ворочаясь в постели, прокручивая каждую деталь в своей разбитой голове и мучая свое изголодавшееся тело.
То, что мы делали, было неправильным, запретным и абсолютно ненормальным на очень многих уровнях.
И все же я жаждала большего.
И все же это все, о чем я была в состоянии думать.
Потому что в этом и заключается особенность запретного плода. Одного вкуса недостаточно. Желание продолжает расти и расти, достигая высот, которые приведут только к гибели, если сбросить его.
Может быть, это то, что я действительно должна делать.
Упасть.
Темно-красные ухоженные пальцы змеей обвиваются вокруг бицепса Себастьяна.
Я вскидываю голову и вижу красивую рыжеволосую девушку с пухлыми губами, длинной элегантной шеей и поразительными карими глазами. На ней золотистое платье без бретелек, облегающее ее высокую стройную фигуру. Фигура, которая в настоящее время прижимается к Себастьяну с непринужденной фамильярностью.
На ее губах появляется ослепительная улыбка, и она адресована только ему.
И тут что-то происходит.
Он улыбается в ответ.
Это как нож, пронзающий мое умирающее сердце и торчащий из спины. Я никогда не думала, что буду чувствовать себя так после того черного дня, но сцена передо мной доказывает обратное.
По логике вещей, я знаю, что не имею права так себя вести. Я не имею права чувствовать себя раненой, или обиженной, или разрезанной нахрен, но потребность свернуться в клубок и заплакать накатывает на меня из ниоткуда.
Я никогда не думала, что приду в дом Себастьяна при таких обстоятельствах. Или, во всяком случае, дом, в котором он вырос. Деньги сияют в каждом уголке особняка Уиверов, намекая на утонченный вкус его владельцев. Но это холодно — даже безлично.
Его бабушка и дедушка излучали ту же атмосферу, когда мы с Акирой разговаривали с ними ранее. Неудивительно, что Себастьян стал таким, какой он есть. Может быть, это передается по наследству.
— Я вижу, круг расширился без меня, — говорит рыжеволосая Себастьяну, и даже ее голос такой же элегантный, как и она сама. — Представь меня, Бастиан.
Я втягиваю воздух, услышав интимное имя, которым она называет его, и мне требуется вся моя сила, чтобы казаться невозмутимой.
Если земля когда-нибудь планировала засосать меня в дыру, то сейчас самое время это сделать.
— Аспен, — говорит он своим холодным, невозмутимым тоном. — Это Наоми и Акира.
Мой муж пожимает ей руку, потом я тоже пожимаю, размышляя, смогу ли я сломать ее, если буду сжимать достаточно сильно. Я быстро отпустила ее и эту убийственную мысль. Или, во всяком случае, попыталась это сделать.
Болтовня продолжается, несмотря на кипящее напряжение. Или, может быть, я единственная, кто вот-вот вспыхнет и загорится.
Чем больше Аспен приклеивается к Себастьяну, тем ближе я подхожу к точке возгорания. Не помогает и то, что Себастьян полностью игнорирует мое существование и только потакает ей.
Но чего я вообще ожидала? Что он подхватит меня на руки, пока все будут смотреть?
Это было бы катастрофой.
Но опять же, это то, чем мы всегда были, он и я. Сладкая, жестокая катастрофа, которую невозможно остановить, как бы мы ни старались.
Возможно, все началось с того пари, но это происходило задолго до этого. Я думала, что расстояние уменьшит его, в конечном счете сотрет, но это только сделало его горячее, сильнее и абсолютно неудержимым.
По крайней мере, для меня.
Рейна хватает меня за руку и улыбается всем. — Вы не могли бы извинить нас? Девчачьи разговоры.
Она не ждет ничьего ответа, просто тащит меня за угол.
Ее взгляд скользит по обе стороны от нас, и как только она убеждается, что вокруг никого нет, она отпускает меня и кладет руку себе на бедро.
Наша королева улья выдержалась, как изысканное вино, став элегантным и продуктивным членом Блэквуда. Я слышала, что она занимается социальной работой и организует бесчисленные благотворительные мероприятия.
Слышала, как он преследовал ее в социальных сетях. Как? Я должна была держать себя в курсе событий, даже находясь в Японии. Я профессиональный сталкер, который никогда не оставляет никаких лайков или комментариев и просто наблюдает на расстоянии.
Бывший капитан команды поддержки молча осуждает меня, оглядывая с ног до головы.
— Что случилось, Рейна?
— Это я должна была спросить тебя об этом. Ты собираешься позволить этому старшему партнеру, рыжей ведьме, украсть Себастьяна?
Я сглатываю желчь, которая подступает к моему горлу с тех пор, как рыжая ведьма Аспен положила руку на Себастьяна, и он улыбнулся ей.
— Нечего красть. Я замужем.
— Я тоже не могу в это поверить.
— Хочешь взглянуть на сертификат? Как насчет видеозаписи нашего священного брака?
— Приятно знать, что ты все еще циничная сучка, когда тебя загоняют в угол, Наоми, и нет, мне не нужно видеть сертификат, чтобы знать, что ты поступаешь неправильно.
— Забавно слышать это от тебя, когда ты пыталась разрушить наши отношения еще в колледже.
— Все было с точностью до наоборот, идиотка.
— Что?
— Я вспомнила, почему я вообще придумала это пари. Я бы сказала тебе раньше, если бы ты не подставила нам всем задницу.
Я морщусь, но ничего не говорю, ожидая ее объяснений.
— Возможно, я была в некотором роде стервой…
— В некотором роде? — прерываю ее.
— Ладно, крупной стервой. Но у меня всегда были причины для всего, что я делала. Помнишь, когда Люси была влюблена в Прескотта? Я узнала, что он разделяет эти чувства, поэтому я подбодрила его пойти на это. Но потом я увидела, как он целует ту первокурсницу, и решила выставить его вон. Пока он не сказал мне, что был пьян и принял девушку за Люси, и именно поэтому я позволила ему снова попробовать.
— Ты злорадствуешь, играя роль свахи для Люси и Прескотта? Ты должна включить это в свою речь по случаю их десятой годовщины.
— Перестань быть саркастичной дурой и послушай. Смысл этой истории в том, что у меня всегда была причина, даже когда дело касалось тебя и Себастьяна.
— Какая причина?
— Ты была по уши влюблена в него.