Мне даже нравилось, как мы говорили о мирских вещах, не думая о последствиях или о том, что думает другой. Мы были свободны от суждений, и это было освобождением в моей замкнутой, расчетливой жизни с бабушкой и дедушкой.
Глупо, я знаю.
Но потом произошло это пари, и я узнал тебя по-другому. Не как занудный придурок, которого ты поселила в френдзоне на другой планете, а как человек, чье безумие соответствует твоему.
Должен признаться, я был немного зол, что ты никогда не говорила Акире о своих мрачных фантазиях. Я чувствовал себя преданным как твой друг, вот почему я превратился в осуждающую маленькую сучку — и, возможно, я немного сожалею об этом.
Но в то же время я чувствовал себя особенным в роли Себастьяна, потому что я был единственным, кто видел тебя такой. Я должен прикасаться к тебе и трахать тебя так, как ни один другой мужчина никогда не смог бы.
Однако Акира все еще чувствовал себя озлобленным и стервозным.
Да, я знаю. Сильно ревновал к себе?
У меня был кризис идентичности. Я был так уверен, что ты поймешь, что я тот же самый человек, поэтому я немного приправил параметр мудака, чтобы ты никогда не сложила два и два вместе.
Но в какой-то момент грань размылась даже для меня. Я хотел быть тем Акирой, которому ты щелкала пальцем, пока говорила с ним обо всем, и я хотел быть тем Себастьяном, на которого ты смотришь трахающими меня глазами и позволяешь ему исполнять каждую твою гребаную фантазию.
Однако, когда я попытался сказать тебе, что я Акира, время было неподходящим. Ты узнала об этом чертовом пари и повернулась ко мне спиной.
Я тоже не мог потерять тебя как Акира, поэтому решил никогда не связывать две версии себя, чтобы всегда быть на связи с тобой.
Но в конце концов ты все равно бросила нас обоих.
И что еще хуже, твой муж использовал мое альтер-эго, чтобы сблизиться с тобой. Я уязвлен тем, что ты подумала, что гребаный мудак — это я, детка. И ты должна загладить свою вину передо мной на всю оставшуюся жизнь.
Потому что, вот в чем дело, я могу быть таким же Цундэре, как и ты. Будь то Себастьян или Акира, единственная женщина, которой когда-либо удавалось перевернуть мой мир с ног на голову — это ты.
И ты ставишь свою милую задницу на то, что я буду считать тебя ответственной за это до тех пор, пока мы живы.
Тот, кого ты назвала "МАЛЫШ" в своем списке контактов, тот же самый друг по переписке, который будет присылать тебе черные конверты на наши годовщины.
Он извращенец, который чертовски гордится твоим эклектичным вкусом в порно.
Он тот человек, которого ты поняла, и он понял тебя в ответ.
Он тот друг, который улыбается, читая твои слова поздно ночью.
Он мужчина, который, черт возьми, любит тебя всем, что у него есть и чего у него нет.
Себастьян Акира Уивер
Глава 42
НАОМИ
Я смотрю на сообщения с приоткрытыми губами, а моя челюсть практически касается пола.
Когда я пошла в дом моего отца этим утром, я не проверила свои сообщения или свой телефон, потому что все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы перехитрить моего отца и Акиру.
Но теперь, когда я собираюсь позвонить Нейту, я заметила серию сообщений, которые Себастьян отправил мне.
Или, скорее, Акира.
Занудный друг по переписке, которого я всегда представляла тихим и замкнутым, с какими-то поведенческими проблемами, не мой муж. Он не тот мужчина, за которого я вышла замуж, не доверяя каждому слову, сказанному им в своих письмах, из-за его неуловимого характера.
Акира — не кто иной, как Себастьян.
Я читала и перечитывала его слова, думая, что я что-то пропустила или что это плод моего воображения. Может быть, я так беспокоюсь о состоянии Себастьяна, что начинаю кое-что понимать.
Но слова, лежащие передо мной, не лгут. Каждое признание согласуется с тем, что я все это время знала об Акире. И дело не только в его манере говорить, но и в мелочах, которые с годами выделялись для меня, когда речь заходила об Акире — моем муже, — и я отмахивалась от них как от несущественных.
Например, отсутствие у него чувства юмора. Мой муж холоден и расчетлив, и никто не может обвинить его в игривости. Есть еще возрастная часть и то, что он не из Токио, и в последнее время я обнаружила, что он играет с ножом, а не с дыханием, как Акира из писем — Себастьян.
Все эти вещи должны были быть знаками, но я бы не заподозрила его, не тогда, когда он осуждал мои фантазии, которые он сам спровоцировал. Мудак.
И все же на моих губах появляется улыбка, а в носу покалывает, когда на веках собирается влага.
Акира из писем — это Себастьян.
Он не мой бесчувственный муж. Когда я думала, что это так, я оплакивала дружбу, которая могла бы быть у нас, но не сложилась.
Оказывается, все это время это был совершенно другой человек.
Я злюсь из-за всей этой истории с двойной личностью, но в то же время я не могу избавиться от головокружения от осознания того, что он был рядом со мной с самого начала. Еще до того, как мы официально стали вместе.
— Что-то хорошее?
Я поднимаю голову от телефона и смотрю на Кая. Он ведет машину после того, как настоял на том, чтобы сопровождать меня туда, куда я пожелаю поехать.
Есть шанс, что он делает это, чтобы шпионить за мной для моего отца, но есть причина, по которой я рискую, что он будет со мной.
Я бросаю телефон в сумку и смотрю на него. — Ничего такого, о чем тебе нужно беспокоиться.
Его губы слегка подергиваются, как будто он хорошо осведомлен обо всем происходящем и просто наблюдает, как это разворачивается. — Если ты так говоришь.
— Почему ты здесь, Кай? Разве ты не должен пытать Себастьяна по приказу своего босса?
— Ты хочешь, чтобы я пытал его?
— Это не то, что я имела в виду, — от одной мысли о том, что ему может быть больно, у меня сводит живот.
— Тогда что ты имеешь в виду?
— Ты не должен мне помогать.
— Слишком поздно для этого. Кроме того, я готов прокатиться и посмотреть, что ты будешь делать.
— Ты слышал, как я разговаривала с Реном, не так ли?
— Может быть.
— Ты собираешься сдать меня?
— Ябедничество — характерная черта Рена, а не моя.
— Ты злишься на него за то, что он продал Акиру и, следовательно, поставил под угрозу ваш союз?
— Я не сержусь, Одзё-сама. Ты уже должна была знать это обо мне.
— Ты должен что-то чувствовать из-за того, что сделал Рен.
— Хм, — он постукивает пальцем по рулю, когда делает резкий поворот налево, что на удивление не выбивает меня из седла. Он ведет машину так, как живет, всегда на грани, но на самом деле не совершает роковой ошибки.
— Что значит "хм"?
— Единственное чувство, которое я испытываю по поводу действий Рена, — это любопытство. Он загнал себя в глубокие ямы по всем фронтам, и ему будет почти невозможно избежать их всех с головой на месте, каким бы потусторонним он себя ни считал. На это будет забавно смотреть.