— Поступите правильно, — взгляд Нейта мечется между его родителями. — Хоть раз в своей потакающей своим желаниям жизни сделайте что-нибудь для кого-то, кроме себя.
Напряжение в воздухе можно было разрезать ножом. И Брайан, и Дебра, похоже, хотят ударить Нейта за его дерзость, а он, похоже, ждет любого хода, чтобы нанести ответный удар. К н и г о е д . н е т
— Я знаю, вы заботитесь о Себастьяне, — тихо говорю я, пока они продолжают смотреть друг на друга. — И хотя я не могу обещать держаться от него подальше, но я обещаю вернуть вашего внука. Поэтому, пожалуйста, помогите мне помочь ему.
* * *
Уже поздно, когда мы с Каем покидаем особняк Уиверов. Брайан и Дебра все еще звонят и дергают за ниточки, и хотя я предпочла бы остаться там и убедиться, что все идет по плану, очевидно, что наше присутствие не ценится.
В качестве компромисса Нейт остался, чтобы присматривать за своими родителями, и будет присылать нам новости, когда все будет сделано.
Такими темпами Себастьян проведет ночь в камере, в полном одиночестве и холоде, как и семь лет назад.
Мысль о том, что мой отец — и Акира — сделали бы с ним, просто чтобы доказать свою точку зрения, понижает мое кровяное давление и заставляет меня чувствовать слабость.
— Ты думаешь, они пытают его? — спрашиваю я Кая, когда он едет по пустынной дороге.
— Может быть.
Мир окружает меня со всех сторон. Мой желудок скручивает, и тошнота накатывает на меня ослепительными волнами. — Останови машину.
Кай жмет на тормоза, и я борюсь с ручкой, прежде чем чуть не вылетаю из машины. Я использую дверь для равновесия, чтобы удержаться на ногах, и делаю большие глотки свежего воздуха.
Ему удается прогнать тошноту, но это не избавляет меня от постоянной боли в животе.
Кай появляется передо мной, одна рука у него в кармане, а другой он протягивает мне носовой платок. Именно тогда я понимаю, что по моим щекам текут слезы.
Я быстро вытираю их, не желая, чтобы он видел меня такой слабой и не в духе.
— Ты так сильно заботишься о нем?
Я сжимаю носовой платок в кулаке. — Зачем еще мне жертвовать семью годами своей жизни?
— Я думал, что это из-за Мио.
— Она не единственная причина.
— Почему он? Его семья в грош тебя не ставит, и не только из-за этого, твой отец был причиной того, что он осиротел.
— На самом деле мы не можем выбирать, кто именно. Это просто происходит. Как будто это просто случилось, что ты спас меня девятнадцать лет назад.
— Это не было ни совпадением, ни судьбой. Я решил действовать.
— Тогда сделай это снова, — я делаю глубокий вдох, стараясь не казаться беспомощной или как будто я планировала это все время, когда позволила ему поехать. — Помоги мне, Кай.
Черты его лица остаются неизменными, хотя он слегка наклоняет голову в сторону, как будто это позволит ему лучше рассмотреть меня. — С помощью чего?
— У меня есть кое-что на Акиру, снимок, которым я могу угрожать ему всю оставшуюся жизнь, но у меня ничего нет на моего отца. На самом деле, у него есть Мио, чтобы держать меня в узде. Даже если я вытащу Себастьяна на этот раз, нет никакой гарантии, что он не убьет его только для того, чтобы поставить меня на место. И я не могу…, — я сглатываю комок, который собрался у меня в горле. — Я больше не могу жить в таком страхе.
— Я не понимаю, при чем здесь я.
— Ты можешь дать мне кое-что, что можно использовать против него.
— Допустим, у меня действительно есть это что-то. С чего бы мне передавать тебе слабость моего босса?
— Потому что ты заботишься обо мне.
— Ты льстишь себе, Одзё-сама. Я ни о ком не забочусь. Мне просто любопытно.
— Тебе не все равно. Это может быть необычно или ненормально, но ты всегда так делал с того дня, как убил Сэма, чтобы спасти меня. Это было твое первое убийство, и ты сам сказал мне, что этот поступок занимает особое место в жизни каждого. В том числе и твоей.
— Предположим, что да. Но это не дает мне повода разглашать тайну Абэ.
— Является ли моя жизнь достаточной причиной?
Он прищуривает глаза, и порыв ветра развевает его длинные волосы, завязанные на затылке. — Твоя жизнь?
— Та самая жизнь, которой ты гордился, спасая все эти годы, как и своими с трудом заработанными мечами. Я знаю, ты видишь во мне своего рода достижение, Кай. Возможно, это первая вещь, которую ты когда-либо считал ценной. И я ненавижу прекращать это только для того, чтобы заставить тебя действовать.
— Это угроза, Одзё-сама?
— Нет, я просто рассказываю тебе, как все будет, если я не буду жить с Себастьяном. Я люблю его, Кай, и ты можешь не понимать, что это значит, но для меня эта любовь — то, что делает мою жизнь полноценной. Я больше не могу жить вдали от него или довольствоваться тем, что наблюдаю за ним издалека. Так что, если ты плетешь интриги с моим отцом, чтобы столкнуть меня обратно с Акирой, тогда я покончу с собой и закончу жизнь, которой ты так гордишься.
Я тяжело дышу, мои конечности дрожат от силы моих слов. Кай остается инертным, неподвижным, как будто я ничего не говорила.
— Хорошо сыграно, Одзё-сама. Я знал, что увидел в тебе что-то особенное, даже когда тебе было девять.
— Означает ли это, что ты поможешь мне?
Он лезет в карман куртки, и я думаю, что он достанет пистолет и пристрелит меня за то, что я подумала, что я могу ему угрожать, но он достает маленькую черную кожаную записную книжку и засовывает ее в мою сумку.
— Что это… такое?
— Маленькая черная книжечка Абэ.
— Что?
— У твоего отца есть система обмана своих самых важных клиентов. Раз в несколько лет он будет продавать им подделку среди множества подлинных картин. Они привыкли к его лучшим качествам, поэтому никогда не подозревают об этом. Даже когда выясняется, что картины поддельные, они винят в этом своих людей, а не Абэ. Это тонкая грань, поэтому он не может дважды обмануть одного и того же человека или одну и ту же группу людей за короткий промежуток времени. Когда он был моложе, он делал это умело и даже держал нас, свое ближайшее окружение, в стороне от этого, чтобы он мог получать всю прибыль. Я узнал об этой практике только тогда, когда он начал вести учет из-за своей плохой памяти несколько лет назад. В этой маленькой черной книжечке записаны названия картин, люди, которых он обманул, и годы, когда это произошло. Он был взволнован с тех пор, как потерял ее, и полностью прекратил весь этот мошеннический бизнес. Вот почему он отчаянно хочет заключить союз с Акирой. Это больше для защиты, чем для чего-либо другого, потому что, несмотря на то, что он остановился, он все еще в серьезной опасности, если эта книга всплывет. Мы говорим о других влиятельных лидерах преступных организаций и влиятельных фигурах, которые без колебаний подвергли бы его пыткам и убили.