Этот кто-то — я.
Плохие дни всегда начинаются с одного и того же — с потребности причинить боль.
Это пульсирует внутри меня, как будто есть второй человек, который пытается выбраться, но не может найти способ.
Бьется и царапается.
То бормочет, то кричит.
Там нет настройки, и игнорирование не поможет. Единственный способ успокоить его — обещание насилия.
Я едва сосредотачиваюсь на разговоре Оуэна и Ашера, пока мы идем от наших машин к зданию школы. Может быть, я смогу избить кого-нибудь до полусмерти на сегодняшней тренировке.
Не сломав ни одной кости.
Последнее, чего я хочу — это впутывать в это дело своих бабушку и дедушку. Единственная причина, по которой им нравится, когда их вызывают в школу, — это когда им обещают забрать домой какие-нибудь почетные награды.
Как лучше всего избавиться от лишней энергии, не нарушая ограничений моих бабушки и дедушки?
Есть траханье, но это едва ли помогает. Даже когда я становлюсь грубым, это не утоляет моего желания большего.
Ашер останавливается, и я автоматически тоже. Он был моим другом с тех пор, как мы были маленькими. Его отец владеет фирмой, которая представляет интересы моего деда.
После того, как мы постоянно оказывались в присутствии друг друга, мы подумали: «Черт возьми. Мы могли бы стать друзьями». Или, может быть, это неприятное присутствие Оуэна свело нас вместе.
Мы определенно не разговариваем так много, как тогда, когда он в центре внимания, рассказывая все о нем и его случайных приключениях.
Темно-зеленые глаза Ашера сужаются, и мускул на его челюсти напрягается. На его лице всегда застывшая холодная маска, и только одно может ее снять.
Вернее, один человек.
Я слежу за его полем зрения, и, конечно же, это Рейна.
Она стоит возле своей машины и смеется над чем-то, что говорит один из футболистов.
Зрелище, которое Ашер не одобряет.
Ее глаза встречаются с его, и ее улыбка на секунду исчезает, прежде чем она снова начинает разговор, как будто ее жених не стоит в нескольких футах от нее.
Они начали эту дурацкую помолвку несколько лет назад, и с тех пор они только выходят из-под контроля. Ситуация ухудшилась после того, как в начале года умер ее отец, и она переехала к своему законному опекуну — отцу Ашера. Теперь, когда они живут вместе, они всегда вцепляются друг другу в глотки.
Я наблюдаю, как тело моего друга напрягается, его мышцы напрягаются под футболкой. Его лицо тоже натягивается, и он чуть не рвет сухожилие на шее от того, как сильно он стискивает зубы.
— Не делай этого, чувак, — взгляд Оуэна мечется между сценой и неподвижной позой Ашера. — Он просто разговаривает с ней.
Я приподнимаю плечо. — Это может значить и нечто большее.
— На чьей ты стороне, ублюдок? — Оуэн смотрит на меня.
— Ашера, конечно, — я наклоняюсь ближе. — Он кладет на нее свою руку. Видишь? Он касается ее руки. Кто знает, к чему он прикоснется в следующий раз?
Это все, что нужно Ашеру, чтобы броситься к ним. Оуэн сбивает меня с толку, прежде чем бежать за ним.
Однако уже слишком поздно.
В одну секунду футболист стоит там, а в следующую Ашер бьет его кулаком прямо в лицо.
Звук хрустящих костей ударяет в уши, и я ненадолго закрываю глаза, чтобы запечатлеть это в памяти.
Это по-прежнему не помогает избавиться от потребности в насилии и желания вбить кого-то в землю, но звучит неплохо.
Это тоже выглядит красиво.
Футболист стоит на коленях, зажимая окровавленный нос, и изрыгает ругательства в адрес Ашера.
Лицо Рейны становится каменным.
Она, вероятно, привыкла к тому, что Ашер выбивает дерьмо из любого, кто смотрит на нее, не говоря уже о том, чтобы говорить с ней.
Он такой собственник, а она такая враждебная. Потому что иногда она делает это нарочно, просто чтобы вызвать у него реакцию.
Игрок вскакивает и наносит удар по щеке Ашера. А потом они бьют друг друга кулаками, как будто это боксерский поединок.
Оуэн пытается вмешаться, в то время как Рейна просто стоит там с напряженным выражением лица, наблюдая за дракой. Ее руки скрещены на груди, а ногти впиваются в кожу.
Ашер бьет сильнее и получает такой же сильный удар.
Какой прелестный вид.
Но что еще приятнее, так это капли крови на бетоне.
Если бы кулак Ашера был мощнее, крови было бы больше.
Жаль.
Я скучающе вздыхаю. Наверное, мне следует притвориться, что я отвязываю их друг от друга, чтобы не выглядело так, будто я слишком сильно наслаждаюсь шоу.
Вот и весь мой план — наслаждаться боем, сидя в первом ряду.
Я уже собираюсь вмешаться, когда что-то улавливаю боковым зрением.
На самом деле, это кое-кто. Сверху.
Стоянка расположена у подножия холма. На вершине есть бесчисленные деревья, которые многие студенты используют в качестве маскировки, чтобы что-то разглядеть.
На секунду мне кажется, что размытие движения — это на самом деле парочка, трахающаяся первым делом с утра.
Но это не так.
Я делаю шаг назад, чтобы лучше видеть, и замираю.
Это девушка.
В этом году она перевелась в нашу школу. Я видел ее раньше, потому что она в команде поддержки вместе с Рейной, Брианной и остальными.
Кроме того, она такая крошечная, что ее размер всегда выдает ее в толпе.
Но не ее размер заставляет меня остановиться и уставиться на нее.
Все дело в ее глазах.
Или, точнее, слезы в них.
Две полоски окрашивают ее раскрасневшиеся щеки, когда она смотрит в безрадостное небо.
Есть что-то навязчивое в ее взгляде, какая-то жалость.
Или, может быть, это желание, с которым невозможно справиться, как в моем случае.
Она не рыдает, как остальные девушки. Кажется, у нее даже нет красных глаз.
Ее горе тихое и сдержанное, как будто она сама не осознает, что делает это.
Я никогда не видел, чтобы кто-то выглядел так душераздирающе красиво, когда плачет, как она сейчас.
Порыв ветра играет с ее короткими черными волосами и юбкой из тюля, заставляя их развеваться в воздухе позади нее. Даже ее куртка распахивается, открывая футболку с надписью Metallica.
Листок падает ей на нос, и она прерывает свое пристальное созерцание неба, чтобы зажать его между своими тонкими пальцами.
Они маленькие, как и все остальное в ней.
Ее темные глаза сосредоточены на листке, как будто она видит его впервые. И вот так просто она улыбается.
Это медленный процесс, который накапливается с течением времени. Ее губы, похожие на бутон розы, поджимаются, а затем изгибаются в самой умопомрачительной улыбке, которую я когда-либо видел.
Ее нос дергается, и капельки слез прилипают к губам и подбородку, но она не перестает улыбаться, теребя лист.