— Да. Но сегодня вечером я встретил их при других обстоятельствах. Скажем так, новых.
— Я поняла.
— А вот твой друг по колледжу. Напомни еще раз, как его звали?
Он играет в игру, хочет, чтобы я сама назвала его имя, потому что, как бы я ни пыталась контролировать язык своего тела, Акира — мастер читать реакцию людей, и он, должно быть, чувствовал, как я напрягалась всякий раз, когда Себастьян появлялся в поле зрения.
Но если я выберу конфронтацию, он просто сдуется и сделает вид, будто я защищаюсь.
Поэтому я улыбаюсь. — Себастьян. Его зовут Себастьян Уивер.
— Действительно. Уивер. Я слышал, что его дедушка снова стал сенатором.
— Может быть.
— Его дядя владеет фирмой, в которой работают он, Дэниел и Нокс. Я слышал, что он сдал экзамен после прохождения ускоренного курса.
— Мило, — когда, черт возьми, ему удалось заполучить эту информацию? Я знала, что линия разведки Акиры работает быстро, но я не знала, что настолько.
— У тебя есть какие-нибудь секреты, чтобы рассказать мне о нем?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я подумываю о том, чтобы работать с ним.
Бля. Черт.
Когда он ранее выразил свои намерения, я подумала, что это всего лишь пустые обещания. Я не думала, что он действительно захочет работать с Себастьяном.
— Не было бы разумнее, если бы ты работал с Ноксом или Дэниелом, поскольку вы уже знакомы? — я благодарна, что мой тон непринужденный.
— Логически, это так, но где в этом вызов? — он улыбается той загадочной улыбкой, которая до сих пор действует мне на нервы.
Акира всегда выглядит как чистый холст, который показывает людям только то, что они хотят видеть. Однако у него есть свои скрытые наклонности, и он демонстрирует их через эту приводящую в бешенство улыбку.
Я даже не верю ничему, что он говорил мне на протяжении многих лет, когда мы переписывались друг с другом. В то время я думала, что он был искренним, но это могло быть еще одним способом манипулировать мной, чтобы я оказалась в таком положении.
Потому что, независимо от того что говорят Кай и Рен, я не верю, что все это не планировалось годами. Может быть, с тех пор, как я родилась.
— Так что? — Акира настаивает.
— Что и что?
— Есть какие-нибудь слабости, которые я могу использовать?
— Зачем мне знать его слабости? Мы только учились в одном колледже. Наши занятия даже не были на одном факультете, так что нельзя сказать, что мы были близки.
— Интересно. Не знаю, почему у меня сложилось впечатление, что вы действительно были близки. Может быть, это было мое воображение.
— Возможно.
Акира похлопывает меня по руке. — Не беспокойся. Хоть ты мне и не помогла, я в два счета найду его слабое место. Это будет забавное испытание.
Мой позвоночник выпрямляется, и я заставляю себя расслабиться, чтобы он не прочитал мою реакцию.
Если и есть что-то и узнала об Акире за все эти годы, так это то, что он считает своей миссией находить слабости других людей. Именно так ему удается перешагнуть через них и получить то, что он хочет.
Никто не попадает в поле зрения Акиры и не остается невредимым. В этом он так похож на моего отца.
Но я не могу отговорить его от этого, потому что, если он почувствует мой интерес к этому вопросу, он ухватится за него.
— Желаю удачи.
Он опускает голову и целует меня в щеку, когда мы подходим ко входу. — Иди и переоденься, пока не пришли наши гости.
— Ты тоже, — я улыбаюсь, когда мы расходимся в разные стороны. Его комната в восточной части, а моя — в западной.
Моя комната простая, с большой двуспальной кроватью посередине и высокими лампами по обе стороны от нее. Единственная личная вещь здесь — блокнот для рисования на прикроватном столике, которым я пользуюсь всякий раз, когда мне нужна отдушина.
Я прислоняюсь к двери и чуть-чуть прикрываю глаза, переводя дыхание.
Такое ощущение, что я не дышала нормально с того момента, как мой взгляд упал на эти тропические зеленые. На секунду прошлое проносится перед моими глазами, но все, о чем я могу думать, это когда я видела его в последний раз.
Истекающий кровью, в лихорадке и умирающий.
Медленно открывая глаза, я поднимаю руку, ту самую руку, которую целовал Себастьян, и смотрю на нее на свету.
Она все еще покалывает, все еще такая же горячая, как его губы. Я могу представить их на своей коже, целующих, задерживающихся, пока он держит меня в плену своим диким взглядом.
Я иду к кровати на нетвердых ногах и по пути расстегиваю молнию на платье, моя груди вываливается из встроенного бюстгальтера, когда материал оказывается по полу.
Моя кожа на ощупь такая теплая и чувствительная, что даже ощущение попадания на нее воздуха вызывает дискомфорт.