Ее взгляд падает на меня, и я одариваю ее улыбкой, искренней, с оттенком мрачности. Потому что я ни за что на свете не упущу эту прекрасную возможность.
Мне нравится, как она смотрит на меня. Как ее губы все еще подергиваются в уголках и как розовый оттенок покрывает ее бледные щеки.
В конце концов, некоторые вещи никогда не меняются.
— Вы оба пожалеете об этом, — она вскакивает и хватает свою сумочку, затем вылетает из офиса.
Я расслабляюсь в кресле, чтобы не встать и не пойти за ней. Может быть, схватить ее и толкнуть в темный угол. Может быть, прикоснуться к ней и заключить в тюрьму.
Нейт приподнимает темную бровь, образуя пальцами домик на подбородке. — Мне нужно знать, что все это значило?
— Она вернулась в город.
— Я не слепой. Я это вижу. Она замужем.
— Я знаю это.
— Судя по всему, нет, потому что твои глаза снова сияют этой импульсивностью, негодяй.
— Не беспокойся об этом.
— В последний раз, когда ты это говорил, мне приходилось выписывать чеки и рассчитываться со случайными людьми в барах.
— Я больше не молод и безрассуден. Со мной все будет в порядке.
— Лучше бы так и было. Мне бы не хотелось, чтобы мистер и миссис Уивер сказали, что я тебе это говорил. И я определенно не хочу, чтобы мой племянник попал не в ту компанию.
— Не та публика?
— Известно, что Акира Мори имеет дело с преступными организациями. У него нет никаких моральных принципов, когда дело доходит до бизнеса, и это означает, что у него также нет границ в межличностных отношениях.
— Я бы тоже не назвал себя человеком с моралью. Так что это должно быть весело.
Он наклоняется в кресле, переплетая пальцы у подбородка. — Я не дурак. Я прекрасно понимаю, что ты делаешь это ради нее, а не из-за проблем или соображений, связанных с работой. Я был там и видел тебя в самом худшем виде, негодяй. Так что ты не можешь сказать мне, что для тебя все это просто коммерческое предприятие.
— Но ты можешь поверить, что это так. Таким образом, ты получаешь прибыль и чистую совесть.
Он вздыхает и расслабляется. — Я предупреждал тебя, но я не могу держать тебя за руку и останавливать, так что поступай как знаешь. Ты уже не ребенок.
— Спасибо, Нейт, — я встаю.
— Поставишь фирму под угрозу, и я надеру тебе задницу, пока ты будешь лежать. Я даже попрошу Дэниела и Нокса помочь.
Я закатываю глаза, покидая его кабинет и возвращаясь в свой.
Мой разум переполнен вариантами того, как уничтожить Акиру Мори и Наоми с помощью коммерческих предприятий.
Если она уже знает, что он сделает предложение, то такая возможность представится достаточно скоро.
Я захожу в офис Кэндис, чтобы узнать расписание на сегодня, но вместо того, чтобы застать ее за тысячей дел одновременно, она приносит стакан воды кому-то, сидящему за ее столом.
— У тебя гость, — говорит мне Кэндис, когда я переступаю порог ее двери. — У нее не назначена встреча, но она говорит, что она личная знакомая.
Наоми встает и поворачивается ко мне, ее поза широкая, а лицо все еще замкнутое. — Нам нужно поговорить.
— Я уже высказал тебе свое мнение в офисе Нейта. Мой ответ не изменится через несколько минут.
Она поджимает губы. Если бы это были старые времена, она бы уже проклинала меня. Но, может быть, она обуздала эту часть себя.
Или, может быть, она просто исчезла.
— Выслушай меня, — говорит она, ее голос мягче, но я могу сказать, что она заставляет себя говорить именно так.
— Нет.
— Себастьян…
— Ты не выслушала меня семь лет назад. Почему я должен делать это сейчас?
Ее лицо бледнеет, губы приоткрываются, но она ничего не говорит.
Хорошо.
Теперь она понимает хоть малую часть того, что я, блядь, чувствовал.
— Отправь мне мое расписание по электронной почте, Кэндис, — я оставляю ее стоять там и захожу в свой кабинет.
Дверь позади меня открывается, и входит Наоми, тяжело дыша, когда она закрывает дверь.
Я смотрю на нее с намеренно раздраженным вздохом. — Что за?
— Ты не можешь просто игнорировать меня и притворяться, что меня здесь нет.
— Поверь мне, я могу.
— Хорошо, ты имеешь право быть отчужденным и апатичным. Прошлое было кровавым и неправильным, но нас больше нет. Мы здесь, и ты должен меня выслушать.
— Может быть, я всегда там. Может быть, я проснулся не в больнице. Может быть, я оставался в этой гребаной камере семь лет.
У нее отвисает челюсть.
— Я вижу, у тебя все еще есть привычка терять дар речи, когда тебе бросают жесткие факты, Наоми. Или мне теперь следует называть вас госпожой Мори?
Произносить это имя — все равно что глотать долбаную кислоту, попавшую мне в горло. Это все равно что проткнуть себе глаза и барахтаться в темноте, не видя выхода.