— А что это может быть?
— Ты сказал, что будешь держаться подальше от Акиры, если я появлюсь по указанному тобой адресу.
— Я сказал, что подумаю об этом. Кроме того, дата, о которой мы договорились, была вчера, а не сегодня.
— Что ты хочешь сказать?
— Именно то, о чем ты думаешь, — жестокая ухмылка кривит его губы. — Все это было напрасно.
Я вскакиваю, позволяя испорченному платью упасть на землю, и подхожу к нему. — Ты не можешь этого сделать!
— Только что сделал.
— Себастьян, не испытывай меня, или я клянусь…
— Что? Что ты будешь делать, Наоми? — его глаза горят, когда он опускает их на мои покрытые синяками соски. — Неразумно угрожать мне, когда твои сиськи соблазняют меня чем-то совершенно другим.
Мое либидо снова пробуждается от его внимания. Я так долго голодала, и теперь, когда я почувствовала вкус того, чего действительно жаждала, мое тело не в состоянии смириться с моим разочарованием.
Но я держусь за свое едва существующее хладнокровие. — Почему ты так настаиваешь на работе с Акирой?
— Потому что ты этого не хочешь.
— Ты можешь ненавидеть меня столько, сколько захочешь, но не разрушай себя при этом.
Он делает паузу, его загадочный взгляд возвращается ко мне. — Я не могу уничтожить то, что уже уничтожено.
У меня в горле встает комок, и я не могу избавиться от него, сколько бы ни глотала. — Себастьян…
— Почему ты пришла сюда?
— Потому что ты попросил меня об этом.
— Ты могла бы не появляться, как вчера, но выбрала другое. Почему?
— Ты сказал, что не будешь работать с…
— Не произноси больше его гребаное имя в моем присутствии и не используй его в качестве оправдания, потому что мы с тобой знаем, что ты здесь не из-за этого.
Мои плечи сутулятся, а внизу живота возникает странное ощущение холода. — Если ты уже понял, зачем спрашиваешь?
— Я хочу услышать, как ты это скажешь. Я хочу услышать, как ты признаешь, что ты шлюха, которая предпочитает, чтобы я трахал ее на земле, а не твой муж.
— Не называй меня так вне того ебаного дерьма, которое только что произошло, — я вздергиваю подбородок. — Это был просто секс. У людей это происходит постоянно.
Его челюсть напрягается, и на его черты падает темная дымка. — У тебя что, входит в привычку трахаться с людьми вне брака?
— Не понимаю, почему это тебя беспокоит.
— Я только что трахнул тебя без презерватива. Кто знает, что за дерьмо ты мне только что подсунула.
— Должно быть наоборот.
Он ничего не говорит, выражение его лица немного смягчается, но он продолжает открыто пялиться на мою наготу.
Я отступаю назад и собираю свое разбросанное нижнее белье, которое тоже испорчено.
Именно тогда я замечаю, что его гостиная пуста. Например, там вообще нет мебели.
Насколько я знаю, он недавно сюда переезжал, так почему же здесь так… пусто?
— Ты можешь одолжить мне какую-нибудь одежду?
— С чего вдруг?
Я разворачиваюсь, показывая ему свое порванное нижнее белье, и указываю подбородком на платье. — Это меньшее, что ты можешь сделать после того, как испортил мою одежду.
— Скажи, пожалуйста.
— Я не собираюсь выпрашивать одежду.
— Тогда ты можешь остаться голой.
Я поджимаю губы, глядя на него сверху вниз. — Ты такой мудак.
— Обзывая меня, ты уменьшишь свои шансы, а не увеличишь их, Цундэре.
Я вздрагиваю, тяжело сглатывая при звуке этого прозвища, слетающего с его губ. Черные бабочки порхают у меня в животе, и мне требуется вся моя сила, чтобы не ухмыляться, как идиотка.
— Ты делаешь вид спорта из того, что ты мудак, или это просто твой характер? — я притворяюсь, что на меня это никак не влияет, хотя внутренне я нахожусь в полете.
— Немного того и другого.
— Просто дай мне какую-нибудь одежду, чтобы мы могли не мешать друг другу.
— Я не слышу там «пожалуйста», а ты?
Я стискиваю зубы. — Пожалуйста.
— Я этого не слышал.
— Пожалуйста!
— Намного лучше, — он отталкивается от стены и направляется в комнату.
Я ерзаю, рассматривая его квартиру и удивляясь, почему она холодная и безликая. Как будто здесь вообще никто не живет.
Несколько мгновений спустя Себастьян возвращается со спортивными штанами и толстовкой, которая определенно поглотит мою миниатюрную фигуру.
Наши руки соприкасаются, когда он протягивает их мне. Вместо того чтобы отступить, он остается неподвижным.
Я прочищаю горло. — Могу я воспользоваться твоей ванной, чтобы помыться?
— Нет.
— Нет?
Он хватает меня за запястье, и я вскрикиваю, когда он тянет меня вперед и шепчет мне на ухо: — Ты вернешься к своему мужу с моей спермой, засохшей в твоей пизде и между ног, чтобы он знал, что тебя трахнули так, как он никогда не сможет тебя трахнуть.