Сэр Кинг Сорнтон жал ему руку, едва не ломая кости, а Мохерти под улюлюканье толпы уходил прочь, опустив голову. Репортеры щелкали своими блицами.
И вдруг он увидел два темных улыбающихся глаза, его коснулась огненная шевелюра.
— Рок!.. О Рок!.. Как я могла сомневаться в тебе, мой дорогой!
Белоуз забыл о протянутой руке президента и о восхищенной толпе, запрудившей поле. Он видел только прекрасную, знаменитую Бетти Хэнхоуп, королеву гольфа, которая до этой минуты относилась к нему со снисходительным презрением.
— О Рок, если бы кто сказал…
Она рыдала, губы ее были рядом с его губами.
И тут Белоуз сказал ей нечто… странное… очень глупое…
— Бетти, почему у вас на шее столь отвратительный шарф?
Президент воскликнул громовым голосом.
— Отвратительный голубой галстук на прелестной шейке Бетти Хэнхоуп… Ну и шутник этот славный Белоуз!..
Он обхватил Рока за плечи и затряс изо всех сил.
Року Белоузу казалось, что сэр Кинг Сорнтон тряс его с излишней силой.
— Вставайте, Белоуз!
И вдруг поле для гольфа сжалось, как шагреневая кожа, изменило форму, а газон и небо посерели. И тряс его не президент клуба, а человек в шинели с красными галунами.
— Белоуз… будьте мужественны… Только Бог…
С ним говорил священник с печальным взором.
„Морнинг Адвертайзер“: „Рок Белоуз, задушивший знаменитую чемпионку по гольфу Бетти Хэнхоуп, был казнен сегодня утром“.
Осужденный на смерть глубоко спал, когда за ним пришли. Когда ему завязывали руки за спиной, он прошептал:
— Прекрасная партия!.. Подряд три лунки и каждую за один удар…
Уэстонский гольф-клуб обладает лучшим полем для гольфа на западе Англии. Площадь его близка к двумстам акрам. Полвека назад, в момент основания, оно не превышало десяти акров и имело всего шесть лунок. Девять членов клуба принадлежали к зажиточному классу, пользовались всеобщим уважением, но особых состояний у них не было.
В музее нынешнего клуб-хауза в одной из витрин выставлен драйвер необычной формы, покрытый толстым слоем позолоты. И посетитель думает, что эта сверкающая клюшка должна была сыграть важную роль в одном из престижных чемпионатов.
Однако, ему не стоит заблуждаться: этот драйвер действительно сыграл необычную роль, но только в очень странной криминальной истории, имевшей место в первые годы существования Уэстонского клуба.
Среди девяти членов был некто Дональд Смитерсон по прозвищу Пак, и это прозвище он носил по праву. Низенький, хитрый, он казалось сбежал из „Сна в летнюю ночь“ Шекспира.
Пак был не богаче остальных членов, но больше других страдал от того, что поле слишком маленькое.
— Если однажды я сделаю состояние, — не раз говаривал он.
Поговорка старой Англии утверждает, что всегда есть демон, выслушивающий пожелания и выполняющий их на свой лад.
Бедняга Пак! Он не дал соврать странному афоризму.
В те дни головки драйверов изготавливались из крепчайшего дерева самшита; Пак сделал драйвер с крюком из железа и запатентовал свое изобретение. Но оно было единодушно отвергнуто всеми клубами, куда он их предлагал, и Пак был единственным, кто пользовался им во время своих тренировок, а тренировался он чаще всего в одиночестве.
Однажды, он получил наследство в пятьсот фунтов и потратил их весьма оригинальным способом.
Он застраховал свою жизнь на большую сумму в пользу клуба и заплатил первый взнос деньгами, полученными в наследство.
Остальные члены клуба были этим очень недовольны. Как все порядочные англичане они были суеверны и увидели в поступке Пака вызов Судьбе.
Судьба была того же мнения, поскольку Пак умер к концу года. И Уэстонский клуб стал его наследником.
Пак умер не в своей постели, а в момент первого удара от четвертой лунки. Его нашли с размозженным черепом, а в двух шагах от него лежала его знаменитая клюшка.
По рапорту начальника полиции Уэстона жюри вынесло следующий приговор: Дональд Смитерсон был убит одним или несколькими неизвестными лицами, а драйвер был орудием убийства.
…Ищите того, кому выгодно преступление… Тут же восемь оставшихся в живых членов попали в разряд подозреваемых, и жизнь их стала сущим адом, как у любых подозреваемых. Они проводили нескончаемые часы в ужасном полицейском отделении, где их допрашивали невежливые и грубые полицейские, подозрительные и высокомерные судебные чиновники.
Они предоставили алиби, которые были тщательно проверены.
Миляга Сайлас Хабертон признался, что провел несколько часов в галантном обществе. Его вычеркнули из списка подозреваемых, но жена Сайласа потребовала развода.
Сэр Уильям Дорн в конце концов сообщил, как провел послеполуденное время — в тайне от всех он прилично зарабатывал на жизнь в экспортно-импортной конторе Ливерпуля. А Мортимеру Крейгу пришлось рассказать, как он бегал от ростовщика к ростовщику в поисках займа в двадцать фунтов.
Следствие зашло в тупик. Уже хотели было дело закрыть, когда один окрестный крестьянин сделал любопытное заявление властям.
Он начал со слов, что хранил молчание из ненависти к полиции, сующей нос не в свои дела. Однако, несколько дней назад на него пало подозрение в том, что он крадет кур и кроликов. Тогда по просьбе жены и дочерей он решил все рассказать.
В день преступления он шесть часов сидел на соседней колокольне и наблюдал за опушкой леса, где хотел разжиться сушняком для топки.
Издали он видел поле для гольфа, а на нем одинокую фигуру Пака, идущего к четвертой лунке с драйвером в руке.
Вдруг он услышал сильный свист.
Потом гольфист раскинул руки и упал лицом на землю.
Он не пошел смотреть, что произошло, поскольку был в запретном для него месте — роща принадлежала одному помещику, ненавидящему любителей легкой наживы.
Полиция записала его заявление, но в него не поверила. Его даже чуть не арестовали за ложные показания.
Ключ к тайне отыскал один кэдди.
Биллу Хантеру недавно исполнилось тринадцать лет. Он был сыном соседнего фермера, который проливал пот ручьем, чтобы дать ему хорошее образование, и был вознагражден за труды.
— Через пару лет, — предсказывал школьный учитель, — Билл сможет участвовать в конкурсе и получить стипендию, что позволит ему продолжить занятия в университете…
Это было октябрьским вечером. Члены клуба собрались, чтобы распустить клуб и отказаться от наследства Пака.
Бармена не было, и их обслуживал Билл.
Вдруг он поставил на стол кружку с пенящимся элем и воскликнул:
— Боже!.. Это случилось 10 августа!..
Мистер Брискомб, президент клуба бросил на него разъяренный взгляд, ибо не любил, когда кто-нибудь, особенно кэдди, вспоминал трагическую дату.
— Итак, Билл Хантер? — спросил он сердито.
Но Билл выглядел возбужденным.
— Сомс говорил ведь о сильном свисте?
— Конечно, а теперь достаточно! — прорычал мистер Брискомб.
— Жюри и коронер чистые идиоты, — воскликнул мальчуган. — Мистера Пака убили не драйвером!
Мортимер Крейг, любивший кэдди, вмешался в разговор:
— Если у тебя есть мысль, хорошая или плохая, это все же мысль, а пока никто не высказал никакой.
— Нужна кирка, — сказал Билл. — Надо перекопать землю там, где погиб мистер Пак.
Мистер Брискомб хотел разозлиться, но остальные члены клуба присоединились к предложению кэдди, и через полчаса земля вокруг четвертой стартовой площадки была перекопана вдоль и поперек.
Находку сделал сэр Уильям Дорн: необычный кусок черного блестящего металла, формой напоминавший головку драйвера.
— Это и вызвало гибель бедного мистера Пака, — заявил Билл. — Я знал, что мы найдем что-нибудь подобное…
— Но это находилось более, чем в футе под землей! — воскликнул сэр Уильям Дорн.