– Но твой предок так интересно придумал…
– Главное тут – не креативность, Оитисей.
– Я тогда настаивал на таком порядке, – возразил старец, – Такая последовательность устройства мироздания услаждает мой вкус. В случае с животными присутствует самобытный дух, и наш мир становится чуточку сложнее и изысканнее, романтичнее.
– Замечательно, – раздраженно ответил Шистокли, – Но давай в этот раз все-таки попробуем без животных и убийств.
Старец заскрипел голосом. Его взяли сомнения.
– Мне все-таки нравится вариант, где в конце кого-то убивают, парень. Зря ты выбросил шар в урну. Я отклоняю твою просьбу.
Шистокли заплакал. Слезы стали заливать его сад в низине меж четырех гор. Шистокли достал хрустальный шар из урны, откусил от него, посмотрел в глаза Оитисея.
Он откусил жадно и практически сразу поперхнулся. Оитисей завопил и поспешил на выход из сада: ему опасно было оставаться на земле, когда происходит волшебство поедания хрусталя.
Слез лилось много; уровень воды в саду стремительно поднимался. Оитисей отступал медленно, по пояс в воде; он уже не видел рыдающего и умирающего Шистокли, но знал, что животные освобождаются и пустятся в погоню за богом.
Лев вырос из хрустального семени, стал рваться к Оитисею по воде, змея и мышь устремились в том же направлении. Орел взмыл быстрее всех, догнал старика и клюнул его в затылок. Старец упал в воду. Сверху, на его теле легли змей, лев и мышь и не давали ему всплыть. Старец захлебнулся и умер.
Утром, когда слезы впитались в почву, а солнце высушило затопленный сад, Мана вернулась.
Она нашла зверей. Все четверо спали на трупе заведующего мировым порядком. Мана вновь заключила зверей в шар.
И подошла к телу Шистокли, раздвинула его челюсть, залезла рукой внутрь горла и выковыряла оттуда осколки хрусталя. Подула Шистокли прямо в рот, и молодой шаман ожил.
– Поздравляю, ты стал богом пустынь Тирескало. Какие будут указания?
Молодой человек отдышался, поднялся на ноги и ответил:
– Я освобождаю род шаманов от бремени хрустального шара, а тебя от необходимости следить за сбежавшими зверями. Отныне лев станет огнем, орел – воздухом, змея – водой, а мышь – землей. И никто не будет хранить их существование.
Служба у мертвых
Рядом с квартирой юноши Дана, на третьем этаже, проходило течение Того света.
Мертвые выкупили одну из квартир на лестничной площадке и поставили там свой "порт". С дальнего края квартиры около окон работал портал, откуда души выходили, а где-то рядом с выходом из квартиры портал, куда они отправлялись.
Это был перевалочный пункт, нечто вроде зоны дюти-фри.
Дан много раз пожалел, что решил снимать квартиру в этом проклятом доме, но, к сожалению, был студентом, и не мог съехать. Владелец перевалочной площади мертвых называл себя Дороговой, и был вполне приятный персонаж, если б не его деятельность: Дороговой отбывал службу, чтобы его приняли в Высшие миры, куда как раз направлялись более удачливые души. Дороговой обеспечивал работу порталов, но сам не имел права пользоваться ими. На этом Дороговой и Дан спелись – Дан подрабатывал аниматором на свадьбах, и мечтал найти себе подругу по душе, чтобы сделать все, как ему представлялось правильным, а не как требовала работа. Понимаете, рок музыка, тусовка только для своих, и никаких тупых конкурсов. Вот о чем мечтал Дан.
Как-то вечером Дану требовалось подготовить важную курсовую, которую он очень долго откладывал.
Наступил час ночи.
Спать хотелось очень, а за стеной все громче и громче переговаривались мертвые, шаркали чемоданами, металлические элементы сумок царапали стену, кто-то, как всегда, что-то не поделил, и качал права. Дан честно пытался сосредоточиться, но ему не удавалось, и что-то неожиданно в нем перещелкнуло. Он встал и вышел из своей квартиры, позвонил к мертвым.
Дверь открыла проход в пустое помещение без света и с пустыми стекольными рамами, где заходил жесткий сквозняк. Шум присутствовал, Дан слышал продолжение чьего-то спора. Он встал одной ногой за порог и скрипнул старой половицей.
Затем Дан позвонил в скорую и сказал "здесь попытка суицида, приезжайте через полчаса", повесил трубку.
Надрезал себе вены и прошел внутрь помещения, стал гневно ходить туда-сюда, нетерпеливо притоптывая ногой. Кровь капала с его рук, и он убрал руки в карманы, старался не замечать приходящую слабость.