Сами гонки вспоминаются меньше. Может быть, потому, что, начавшись так ярко, карьера Брюса продолжалась довольно ровно и, наверное, не совсем так, как он ожидал. После победы в Себринге осенью пятьдесят девятого Брюс выиграл и следующий этап, в январе шестидесятого в Аргентине (совершенно ненормальные болельщики его там от избытка чувств чуть не растерзали, еле полицейские отбили), а чемпионат мира шестидесятого года закончил на втором месте. Потом остался третьим, шестым, седьмым... Время шло, а больших побед все не было. Появились разговоры, мол, звезда Мак-Ларена закатилась, так, собственно, и не успев взойти. Что Брюс вовсе не так талантлив, как Кларк, Хилл, Сертиз или Бандини. Что ему не хватает упорства и агрессивности. Относительно недавно, лет... лет несколько назад, не помню точно, я прочитала слова Тедди Мейера, он появился у нас в конце шестидесятых, а потом стал спортивным директором команды «Мак-Ларен»: «Есть пилоты, которые превосходят сами себя в битве за победу, атакуют меньше, когда они четвертые или пятые, и совсем успокаиваются, если занимают место в конце первой десятки. Именно таким был Брюс. Он показывал великолепное мастерство, когда знал, что есть шанс выиграть гонку, и спокойно выжидал, не ввязываясь в драку, если такого шанса не видел».
Мак-Ларена очень любили журналисты. Брюс рассказывая о перипитиях гонки живо, образно, никогда не скрывал своих ошибок и не перекладывал вину за столкновения на соперников
Не буду спорить — я-то просто Брюса любила, а потому всегда считала не только лучшим на земле человеком, но и лучшим автогонщиком. Только ведь Мак-Ларен не отличался крепким здоровьем. В конце длинной гонки давала о себе знать больная нога, к тому же один глаз Брюса видел хуже. На медкомиссии перед стартом он, читая таблицу, сначала закрывал слабый глаз правой рукой, а затем — левой, его такому трюку кто-то из американских гонщиков научил. Один лишь раз обмануть врача не удалось — перед пятисотмильной гонкой в Индианаполисе в шестьдесят восьмом. Тогда, к счастью, Мак-Ларен справился с таблицей, и к соревнованиям его допустили. Но мало кто знал, что от утомления зрение Брюса еще ухудшалось...
Да только он все равно не ушел в тень — не такой был человек, чтобы в тень уйти. Другие выигрывали гонки и получали чемпионские звания, а популярность Брюса отнюдь не шла на убыль.
И больше всех его ценили инженеры, механики и хозяева гоночных команд. Ведь Брюс показал себя выдающимся гонщиком-испытателем. Он работал на «Ягуар», «Астон-Мартин», «Форд», доводил до ума гоночные и обычные легковые машины, даже с прессой сотрудничал. Я как-то спросила: «Тебе не скучно наматывать по полигону круг за кругом — без всякой спортивной борьбы, без интриги, без призов и публики?» А Брюс ответил: «Это полсуток в Себринге гоняться скучно — только пьешь апельсиновый сок и колу и потеешь, как дурак». «Гоночный автомобиль, — говорил он, и глаза становились мечтательными, будто Брюс не о железяках рассуждал, а вспоминал наш медовый месяц на Таити, — очень похож на пианино. Его создатели всё правильно рассчитали, подобрали верные материалы и нужную длину струн. Но инструмент никогда не зазвучит так, чтобы тронуть души людей, прежде чем за него не возьмется настройщик. Я обожаю настраивать машину — круг за кругом, час за часом, день за днем. А разве может наскучить любимое дело?» «После серии тестов, — как-то сказал мне Рой (Рой Лан, он в шестидесятые был в начальниках гоночной программы «Форда» в Ле-Мане), — Мак-Ларен способен точно определить проблему. Но главное, он уже знает, как ее нужно решить! В Брюсе превосходно сочетается пилот, гоночный инженер и конструктор-проектировщик. Он умеет слушать и умеет донести до других свои замечания и идеи». И это Рой говорил задолго до того, как Мак-Ларен, три года убивший на то, чтобы довести до ума «Форд-GT40», все-таки выиграл «24 часа Ле-Мана».
С его-то мозгами, с его гоночным опытом и инженерными знаниями Брюсу прямая дорога была собственные автомобили строить. Началось это еще в конце шестьдесят второго, когда он выкупил у Куперов старое шасси «Формулы-1» и решил установить на него мотор помощнее и обтекаемый кузов. На мысль-то его навел Роджер Пенске, американец, гонщик, бизнесмен, миллионер и очень хороший парень — они как-то встретились в аэропорту, когда Брюс возвращался из Штатов, и проговорили весь полет.