Педро выехал на круг прогрева. Деньги пригодятся. Дом, который он купил в английском городке Брей, большой «Бентли» и не в последнюю очередь его подруга Гленда Форман требовали тысяч и тысяч. Родригес досадливо поморщился — это вспомнился прошлогодний Большой приз в Штатах. Он должен был выиграть, обязан был! Его БРМ-P153 лидировал с хорошим отрывом, когда на последнем круге кончился бензин. Призовой фонд тогда был пятьдесят тысяч баксов, половину получал победитель, а половина от этой половины по контракту полагалась бы ему. Двенадцать с половиной штук упустить на последнем круге! Он тогда с трудом сдержался, чтобы не нагрубить Парнеллу. А месяц назад он должен был выиграть Гран-при Голландии — Педро вместе с Жаки Иксом везли остальным целый круг. Тогда накрылся бензонасос. И снова только второе место. Зато в прошлом году в Бельгии он здорово утер всем нос! «Когда ты мчался в Спа с заносом всех колес, было на что посмотреть!» — смеялся потом Тим.
Со старта «Феррари» Родригеса довольно легко ушел вперед. Одиннадцать кругов он все дальше отрывался от соперников. На двенадцатом гонщик почувствовал, как что-то глухо треснуло впереди под обтекателем, машина дернулась влево, Педро попытался ее удержать, но не смог. «Феррари» ударилась о стальной отбойник, отскочила, врезалась в бетонную опору моста и загорелась. Рядом никого не оказалось — ни судей, ни пожарных, ни зрителей. Обломки горели на удивление долго. Педро умер в больнице Нюрнберга через полтора часа.
Дон Педро-старший и Педро Родригес в 1970 году.
Жиль Вильнев
МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ
Пульсирующий рев раздался так неожиданно и прямо над их головами, что Джино невольно пригнулся.
— Попался! — расхохотался его новый приятель, корреспондент какой-то французской газеты. — Это Жиль со всеми здоровается.
Вертолет прошелся над паддоком, едва не задевая крыши грузовиков гоночных команд и линии электропередач, потом развернулся и через несколько секунд уже скрылся за высокими соснами. «"Агуста-A109C", — подумал Джино. — Двухмоторный, 740 лошадиных сил, девятьсот тысяч долларов». В автогонках он разбирался не слишком, зато в вертолетах был докой.
— А кто такой Жиль? — спросил он тут же.
— Классный парень. Наверное, лучший из пилотов «Формулы-1». Он гоняется на «Феррари». Я обязательно тебя с ним познакомлю.
Джино слушал француза без особого энтузиазма. На пятый этап чемпионата мира в бельгийский Цольдер его занесло случайно — заболел спортивный редактор их газеты, и выбор шефа почему-то пал на экономического обозревателя. «Как же, — подумал он, — будет парень, которому по карману такие игрушки, знакомиться со всяким встречным-поперечным. Он ведь должен получать не меньше трех миллионов».
— Наверное, поссорился с Жоан, — продолжал французский журналист. — Обычно они приезжают на гонки всей семьей в собственной даче на колесах. Такая девятиметровая штука с ванной, телевизором, кухней и прочими причиндалами. Американцы называют их «моторхоум». А вертушку Жиль купил зимой. Говорят, ему пришлось заложить дом в Монте-Карло. Жоан, наверное, до сих пор его пилит. Ты знаешь, он специально летает с полупустыми баками — чтобы машина была легче и скорость выше.
«Странный парень, ей-богу», — подумал Джино и поспешил распрощаться со словоохотливым коллегой, который явно был не прочь и дальше заливать ему про этого необыкновенного Жиля.
Начинал Жиль Вильнев с гонок на снегоходах.
Вечером он решил поужинать в ресторане небольшой гостиницы, что еще утром заприметил в окрестностях Цольдера. Зальчик был уютный, народу немного, за соседним столиком вполголоса разговаривали по-французски двое мужчин. Джино здорово проголодался и довольно долго не обращал на соседей внимания, но, заморив червячка и выпив полбокала вина, невольно прислушался к разговору.
— По-моему, ты совершенно напрасно так расстроился, мой мальчик, — приглушенно басил один, солидный, хорошо одетый господин, похожий на преуспевающего бизнесмена. — Плюнь ты на этого Пирони. Все прекрасно знают, что ты самый быстрый, самый талантливый гонщик на свете. А эта глупая история с обгоном на последнем круге пусть останется на его совести. Знаешь, как говорила моя бабушка? Кто нас обидит, тот трех дней не проживет!
— Как ты не понимаешь, Филипп? — Его собеседник, симпатичный молодой человек, которому можно было дать лет тридцать, никак не больше, явно был рассержен не на шутку. — Ладно бы только этот... этот Дидье мне в душу наплевал. Но ведь команда его не осудила! Ты вспомни, как я всегда неукоснительно соблюдал приказы из боксов. И никогда не сомневался в том, что мои товарищи будут на трассе столь же честными.