Дри взяла со стола тарелку, уселась поудобнее, подцепила кусочек цыпленка. Только не увлекаться, Жураси так вкусно готовит, что приходится все время держать себя в руках. Девушка не утерпела и бросила взгляд в зеркало. Улыбнулась: «Я в отличной форме». Телекомментатор без конца повторял: «Тамбурелло, Тамбурелло...» Ага, понятно, так, кажется, называется этот злополучный поворот в Имоле. Ну ничего, сейчас Айртон выберется из разбитой машины, снимет шлем и быстро пойдет к боксам. «Ох, в такие моменты лучше не попадаться ему на глаза! — улыбнулась про себя Дри. — Не завидую сейчас механикам "Уильямса"».
Сенна не вылезал из машины. Он сидел неподвижно, чуть свесив голову влево. И никого, совсем никого рядом. Ведь прошло уже несколько минут. Одинокая, разбитая машина посреди широкой гравийной зоны безопасности и одинокий гонщик. Ага, вот желто-зеленый шлем чуть дернулся. Почему они не спешат ему помочь? Чего ждут? Дри снова отставила тарелку. У нее вдруг пропал аппетит. Оператор с вертолета пытался максимально увеличить картинку. Изображение дрожало. Айртон не двигался. «Видимо, он сломал руку. Или ногу, — подумала девушка уже с неподдельной тревогой. — Он ведь всегда так боялся малейших болячек... Если случалось свалиться в воду со скутера, когда они загорали в Синтре, или чуть потянуть мышцу на теннисном корте, Беку все бросал, тут же с великим тщанием ощупывал себя и оглядывал, потом бежал к массажисту. Наверное, он потерял сознание».
Медленно, очень медленно где-то глубоко внутри у нее стал расти холодный и темный ужас.
— Вылезай из машины! — закричала она вслух. — Вылезай, черт тебя дери! Ну пожалуйста, Беку...
Наконец — казалось прошло уже несколько часов, хотя на самом деле не больше десяти минут — Айртона Сенну достали из обломков «Уильямса», положили на землю. Дри не отрываясь смотрела на экран. Комок подступил к горлу — почему он такой странно маленький? Ее Беку никогда не был таким. И почему-то страшно одинокий... Она увидела его ноги. Совсем еще недавно девушка работала фотомоделью, она знала о ногах все. Ступни любимого мужчины были абсолютно, смертельно неподвижны. Только сейчас Дри заметила, что она не одна в комнате. В дверях стояла Жураси и что-то говорила, не разобрать, что, собаки испуганно лаяли, откуда-то появились соседи, разрывался телефон.
Девушка увидела, как гонщика погрузили в машину скорой помощи, как камера на несколько мгновений задержалась на темно-бордовом пятне, — там, где только что он лежал. «Это ничего, девочка, это ничего, — сказал кто-то. — Это такая новая коричневая пена, которой теперь тушат двигатели гоночных машин. С Айртоном все будет в порядке. Он очень сильный. Он силен как бык».
Не то чтобы у мальчика совсем не было друзей. Да и то сказать — откуда им взяться в их большом доме в фешенебельном районе Сан-Паулу. Или в Татуи, в огромном загородном поместье в ста шестидесяти километрах от города. Впрочем, Айртон никогда особенно и не тужил об отсутствующих друзьях-приятелях. Он любил свою семью, многочисленных дядьев и теток, двоюродных братьев и сестер и очень гордился своей фамилией. «Ах, мой красавчик! — лукаво улыбалась, уперев руки в бока, толстая кухарка. — Настоящий маленький сеньор да Силва! Только очень худенький. Иди скорее, я приготовила тебе ананасовое печенье». И стриженный под машинку (из-за чего казался слегка лопоухим), немного застенчивый малыш в коротких штанишках становился трогательно важным: «Сейчас, я только припаркую свой "Виллис" рядом с папиной "Альфа-Ромео"».
А вечером в комнате для прислуги вполголоса жалели мальчика: преуспевающий бизнесмен Милтон да Силва сына любил, но баловать отнюдь не был склонен. Не в ежовых рукавицах малыша держали, нет, а все-таки дисциплинили изрядно. Из всех же игрушек и развлечений маленький сеньор предпочитал автомобили. Сначала это был педальный (но почти как настоящий!) «Виллис», а в четыре года отец подарил ему гоночную машинку-карт. Пропал малыш! Он теперь грезил автогонками, говорил о них, мечтал о том, как будет чемпионом мира. Пришлось сеньору да Силве нанять рабочих, и те построили мальчику картодром — настоящую трассу — прямо на ферме, на живописном берегу озера. Теперь у отца появилась прекрасная возможность влиять на успеваемость сына в школе: в случае неудовлетворительных (то есть тех, что не удовлетворяли да Силву-старшего) отметок Айртон лишался картинга на месяц.