Благородный живот прогнулся и сморщился. Гладкие конечности стали сухопарыми. Долгое мгновение карликовая, сухая форма крошечной женщины, невыразимо дряхлой, тряслась на троне. Затем плоть превратилась в тонкие клочки и рассыпавшиеся кости. Тело рухнуло, рассыпавшись по мозаике пола жесткими кусками, крошившимися под ногами Конана в бесцветную пепельную пудру.
Протяжный вздох пробежал по залу. Зал потемнел, будто полупрозрачные крылья заслонили тусклый свет. Затем все прошло и из воздуха исчезло чувство многовековой угрозы. Холл стал просто пыльной, заброшенной, старой комнатой, лишенной сверхъестественного ужаса.
Статуи уснули навсегда в могилах из вечного камня. По мере уменьшения Горгоны ее заклинания теряли силу, включая и те, что удерживали живых мертвецов в ужасном подобии жизни. Конан развернулся и ушел, оставив пустой, покрытый пылью трон и разбитую, обезглавленную статую, которая когда-то была смелым, утонченным заморским бойцом.
— Оставайся с нами, Конан! — упрашивала Зиллах своим низким, мягким голосом. — Теперь, когда мы освободились от проклятия, такому человеку, как ты, здесь, в Ахлате найдется высокая, почетная должность.
Он тяжело ухмыльнулся, чувствуя что-то более личное в ее голосе, чем желание хорошего горожанина привлечь достойного иммигранта к восстановлению гражданской жизни. Под оценивающим взглядом его горячих мужских глаз она засмущалась.
Лорд Енош повторил своим мягким голосом просьбы своей дочери. Победа Конана вдохнула новую силу и молодость в старого человека. Он стоял прямой и высокий, в его шагах появилась твердость, а в голосе командирские нотки. Он предлагал киммерийцу богатство, почет, положение и власть в возрожденном городе. Енош даже намекнул, что был бы не прочь сделать Конана своим зятем.
Но Конан, зная свою непригодность к мирной жизни, скучной респектабельности, которую ему предлагали, отказался от всех предложений. Вежливые фразы неохотно слетали с губ человека, который многие годы провел на полях сражений, в винных магазинах и в увеселительных домах городов разных стран. Но со всем тактом, который его простая, варварская натура смогла наскрести, он отказался от всех просьб приютившего его человека.
— Нет, друзья, — сказал он, — мирные задачи не для Конана из Киммерии. Я скоро заскучаю, а когда меня одолевает скука, то преодолеть ее помогают немногие средства: напиться, подраться или подцепить девочку. А добропорядочные граждане, для которых я спас город, сейчас ищут мира и спокойствия, чтобы восстановить его силу!
— Но куда ты пойдешь, о Конан, сейчас, когда магические барьеры разрушены? — спросил Енош.
Конан пожал плечами, провел рукой по своей черной шевелюре и засмеялся.
— Клянусь Кромом, мой добрый сир, я не знаю. К счастью для меня, слуги богини кормили и поили лошадь Варданеса. В Ахлате, как я погляжу, нет ни одной лошади, только ослы, а такая огромная фигура, как у меня, будет выглядеть глупо, трясясь на маленьком сонном осле и цепляясь ногами за дорожную пыль.
— Я думаю, я отправлюсь на юго-восток. Где-то там находится город Замбула, в котором я никогда не был. Люди говорят, что этот город богат на пирушки и попойки, где вино свободно течет по кишкам. Мне хочется попробовать забавы Замбулы, увидеть, что возбуждающее там могут предложить.
— Но тебе не нужно покидать нас нищим, — возразил Енош. — Мы многим тебе обязаны. Позволь дать тебе за твои труды немного золота и серебра.
Конан покачал своей головой. Побереги свои сокровища, шейх. Ахлат — не богатая метрополия, и вам понадобятся ваши деньги, когда купеческие караваны снова станут прибывать сюда через Красную Пустыню. А сейчас, когда мой мешок для воды полон, провизии в изобилии, мне пора отправляться. В этот раз я проведу путешествие через Шан-е-Сорк с комфортом.
С последним, оживленным прощанием, он вскочил в седло и помчал легким галопом из долины. Они стояли, глядя ему вслед, Енош гордо, а Зиллах со слезами на щеках. Вскоре он исчез из виду.
Достигнув верхушек дюн, Конан остановил черную кобылу и бросил последний взгляд на Ахлат. Затем он поскакал в Пустыню. Возможно, он поступил глупо, не взяв их скромных запасов ценностей. Но ему хватит и того серебра, что тяжело позвякивало в седельном мешке за его спиной. Конан ухмыльнулся. Зачем вздорить из-за нескольких шекелей, как грязный торговец? Человеку полезно бывать иногда добродетельным. Даже киммерийцу!