— По склонам наверх, к ним!
Это был голос Конана. А через мгновение появилась гигантская фигура самого киммерийца, атакующего крутой склон на огромном огненном жеребце. Можно было подумать, что только глупец или безумец решится атаковать крутой склон из сыпящегося песка и катящихся камней прямо навстречу неприятелю, но Конан не был ни тем, ни другим. Действительно, свирепая жажда мести заполнила его, но за этим мрачным, темным лицом и глазами, горящими двумя голубыми огоньками под хмурящимися бровями, острый ум бойца делал свою работу. Он знал, что часто единственным спасением из засады бывает неожиданность.
В изумлении, увидев это, туранские воины опустили свои луки. Карабкаясь на крутые склоны со стороны прохода, из пыльного облака над ущельем прямо на них надвигалась воющая толпа взбешенных зуагирцев, пеших и конных. Через секунду пустынные воины — более многочисленные, чем мог ожидать эмир — с ревом перевалили через гребень, сверкая кривыми саблями, оглашая все вокруг проклятиями и пронзительными, кровожадными криками войны.
Впереди всех двигалась гигантская фигура Конана. Стрелы рвали его белый халат, из под которого выглядывала блестящая кольчуга, защищавшая его львиный торс. Его дикарская нестриженая грива выбивалась из под стального шлема, словно клочки знамени; какая-то стрела порвала его развевающуюся каффию. На своем диком жеребце он был похож на демона из мифа. Конан был вооружен не кривой саблей, которую обычно используют жители пустыни, а большим западным палашом — его любимым из всех видов оружия, которыми он мастерски владел. В его кулаке, на котором был виден глубокий шрам, эта полоска вертящейся сверкающей стали прорезала красный путь сквозь туранцев. Она поднималась и падала, разбрызгивая алые капельки в пустынный воздух. С каждым ударом она крушила доспехи, тела и кости, раскалывая череп там, отрезая конечности здесь, швыряя третью жертву на землю с разрубленными ребрами.
Через каких-то полчаса все было кончено. Туранцы погибли почти все, кроме нескольких человек и их начальника. В разорванной одежде, с окровавленным лицом, хромающего и растрепанного, эмира привели к Конану, который сидел на своем запыхавшемся коне, вытирая запекшуюся кровь со своего стального оружия об халат одного из трупов.
Конан остановил на поникшем командире презрительный взгляд, не без примеси сардонического юмора.
— Значит мы снова встретились, Бохра — произнес он.
Эмир замигал, не веря своим глазам.
— Ты! — выдавил он с трудом.
Конан засмеялся. Десять лет тому назад киммериец служил в туранских наемниках. Бросил свою службу он достаточно поспешно из-за небольшого приключения с женой одного офицера. Настолько поспешно, что не заплатил за проигранное пари тому самому эмиру, который сейчас стоял изумленный перед ним. Теперь, спустя годы, тот же самый Бохра разгромлен в бою своим старым товарищем, чье имя никогда не связывалось у него с именем ужасного главаря пустынных разбойников.
Конан наклонился к нему с прищуренными глазами.
— Вы ждали нас здесь, не так ли? — спросил он.
Эмир опустил голову. Ему не хотелось давать информацию главарю разбойников, даже если они раньше и пьянствовали вместе. Но он слышал слишком много мрачных историй о кровавых методах зуагирцев по вытягиванию сведений из пленников. Толстый и мягкий от многих лет роскошной жизни, туранский офицер боялся, что не сможет долго хранить молчание под пыткой.
К удивлению его сотрудничество не потребовалось. Конан видел Варданеса, который предупредил передовой пост разведчиков этим утром, мчащегося к дальнему концу прохода как раз перед тем, как ловушка захлопнулась.
— Сколько ты заплатил Варданесу? — неожиданно спросил Конан.
— Двести серебряных шекелей… — пробормотал туранец. Затем вдруг замолчал, удивленный своим собственным поступком. Конан засмеялся.
— Роскошная взятка, а? Этот улыбающийся жулик — предатель в глубине своего гнилого черного сердца, как и каждый замориец. Он никогда не простит мне смещения Ольгерда! — Конан замолчал, бросая насмешливый взгляд на поникшую голову эмира. Он ухмыльнулся. — Не нужно ругать себя, Бохра. Ты не выдал военной тайны; я обманул тебя. Ты можешь ехать в Аграпур со спокойной совестью.
Бохра в удивлении поднял голову.
— Ты оставляешь мне жизнь? — произнес он.
Конан кивнул.
— Почему бы и нет? Я все еще должен тебе мешок золота за то старое пари, так что позволь мне вернуть долг таким способом. Но в следующий раз, Бохра, когда будешь ставить ловушки на волков, будь осторожней. Иногда ты можешь поймать тигра!
2. ЗЕМЛЯ ПРИЗРАКОВ