– А как на это отдел кадров посмотрит? С гражданки ведь людей берём!
– Это вы правильно сказали – людей! Нешто в армию иной кто попадает? И не с гражданки приходят? Вам, товарищ старший майор, кто надобен? Грамотный специалист – или идейно выдержанный?
– А что, вместе – так не бывает?
– Бывает, – кивнул старый преподаватель. – Только гораздо реже, чем вам этого хочется. Правильно вы сказали – нет у нас времени… некогда искать.
– Ладно, с кадрами… решим. Но – здесь всего трое! Где остальных будем брать?
– Поищем… да и доцент ваш – он ведь тоже тут зачем-то появился, так ведь?
– Так.
– Он ведь здесь по научной части будет? Если я все правильно понял? Будет нам помогать какими-то своими хитрыми штучками?
– Ну… можно и так сказать. Курсантов наших изучать станет. С тем чтобы в последующем выработать какую-то единую методику подбора возможных кандидатов.
– Вон оно как… Ну… пусть попробует, глядишь, чего и выйдет дельного.
Чернов покатал в руках карандаш.
– Вот что, господа офицеры… Я вас, конечно, понимаю… да, серые мы и многих вещей пока не умеем. Что поделать, не нашлось у нас таких учителей. Оттого и ляпы обидные допускают наши сотрудники, промахиваются. Про ваши похождения, Александр Иванович, впору уже отдельную книгу писать. И тому, как вы наших сотрудников мордой в это самое потыкали – немалая её часть отведена будет. Впрочем, тут про каждого из вас такое отыскать возможно, не особо даже и напрягаясь. Всё так! Было! Гордиться нам тут нечем, признаю. Но! – карандаш в его руках хрустнул, разламываясь на две половинки. – Война скоро… Да вы и сами это хорошо чуете, оттого и пришли. К нам пришли. Никого силком не волокли, все вы сами на это подписались. И мы тоже это понимаем. Вы стране этой присягали – и я присягал. И опасность нас ожидает – общая для всех. Враг разбирать не станет – советский командир или царский офицер – оба они русские. Так что, дорогие вы мои, давайте-ка все эти подколки и подначки – побоку! Нам всем – работать предстоит до полного охреневания. И даже больше. Я достаточно доходчиво излагаю?
– Вполне, – серьезно кивнул Мольнар.
– Или у кого-то иное мнение имеется? Вы не стесняйтесь…
– Не надо, товарищ начальник, нас за дефективных держать, – насупился Сиротин. – Тут тоже, чай, не вчерашние приготовишки собрались. Знаем и чуем, умом господь никого не обделил. А что до шпилек этих… не станет таковых более – за всех говорю!
– Ну и славно! – Чернов бросил сломанный карандаш в урну. – В таком разе, товарищи командиры, дальше работать станем. Так, как в ы умеете. А разговора этого – не было его. Послышалось тут всем, с устатку-то…
Маленькая полусонная улочка небольшого городка жила своей незаметной жизнью. Не торопясь рылись в земле бродячие собаки, лениво перебрехиваясь со своими собратьями, сидевшими на цепи за заборами. Редкие в полуденную жару прохожие спешили побыстрее уйти с солнцепека под сень листвы растущих здесь повсюду деревьев. Даже около небольшой пивной не наблюдалось практически никакого движения. Лениво подремывал на лавке седоватый дедок. Правда, время от времени его рука безошибочно нашаривала стоявшую рядом недопитую кружку с пивом. Дед делал глоток, отставлял в сторону кружку и продолжал дремать. Стоявший за стойкой грузный мужик в это время оборачивался в его сторону. Но своего занятия – чтения газеты, не прерывал. Никаких других посетителей в пивной не имелось – не время ещё.
Стук копыт, поскрипывание колес – из-за угла вывернулась небольшая бричка. Несомненно, когда-то она знавала и лучшие времена. А теперь… когда-то лакированные крылья потрескались, просели рессоры и затянули свою нескончаемую песнь колеса. Пока ещё негромкую, но начало ей было уже положено… Под стать бричке была и лошадь. Тоже немолодая, в надетой на макушку соломенной шляпе, прикрывавшей её от жары, она неторопливо переставляла ноги, таща за собою поскрипывающее транспортное средство. Впрочем, сидевшим в бричке пассажирам данный транспорт вполне приходился по вкусу.
Их было трое.
Кряжистый мужик лет тридцати, оглядывающий пустую улицу исподлобья.
Молодой парень, одетый, несмотря на жару, в пиджак (явно с чужого плеча) и очень этим довольный.
И интеллигентного вида мужчина, лет около сорока, одетый достаточно аккуратно и опрятно выглядевший. Он, в отличие от своих спутников, не вертел головою, разглядывая окрестности. Развалившись и опершись на борт брички, он безучастно скользил взглядом по покосившимся заборам, запыленным кустам и лениво пробегавшим мимо собакам.