— Он сам этого хотел. Твой дядя Билли был маленький извращенец, прямо как ты. Я тебе точно говорю.
Волна ненависти захлестнула Стивена, и он бросился на защиту мальчишки, которого никогда не любил, даже никогда и не знал.
— Вы врете!
Эйвери встряхнул его за волосы, Стивен взвыл.
— Что?
— Врешь, гнида!
Слезы бежали ручьями, слезы ярости, придававшие сил. Стивен понимал, что глупо злить Эйвери, но ему уже было наплевать. Он вцепился в руку Эйвери, чтобы ослабить хватку. Тот остервенело хлестнул его свободной ладонью, но Стивен продолжал биться, пытаясь оторвать узел боли от своей головы. Вдруг вспомнились зеленые шторы в гостиной, за которыми они с Дэйви прятались от Франкенштейна. Да, он попробовал дружить с Франкенштейном и проиграл, и теперь затылок горит от боли, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди, и нет уже никаких сил терпеть. Казалось, ужас, разорвавшийся внутри, вытеснил сердце куда-то к горлу.
Стивен замолотил руками в воздухе и задел нанесенную сыном Мэйсона Дингла рану. Эйвери вскрикнул и на одну благословенную секунду отпустил волосы мальчика. От неожиданности Стивен упал ничком.
Следующий удар выбил из него и остатки воздуха, и весь воинственный пыл.
Стивен лежал, оглушенный, уткнувшись лицом в холодный вереск. Спустя какое-то время он почувствовал, что его тело, безвольное, как у дохлой рыбины, переворачивают на спину.
Эйвери пытался стащить с него джинсы.
В желудок хлынула чернота, Стивен приподнялся, и его вырвало.
На долю секунды наступила тишина, Стивен успел заметить полупереваренный помидор на рукаве Эйвери, в следующий миг убийца с отвращением отскочил, стряхивая рвоту, обтираясь своим зеленым свитером.
— Ах ты, гаденыш! Да я тебя сейчас придушу!
Но Стивен уже бежал. Он рванул еще до того, как осознал, что стоит на ногах. Он бежал, не разбирая дороги, по мокрому вереску, спотыкаясь о корни и кочки. Где же тропа? Стивен наудачу свернул вправо и безоглядно помчался по бездорожью. Он не слышал ничего, кроме слабого свистящего звука, который, как он вскоре осознал, вырывался из стиснутого ужасом горла мальчишки, убегающего от собственной смерти.
Оглянувшись, он обнаружил, что Эйвери совсем близко. Убийца нашел тропу, и ему было легче. Он двигался быстрее. Стивен бежать быстрее не мог — во всяком случае, не по розоватым душистым зарослям.
Стивен снова вильнул вбок — вдруг вывернет на тропу, — но лишь зря потерял мгновения. Эйвери приблизился еще на несколько футов. Тропа! Окажись на тропе, он бы оторвался! Точно! Стивен резко свернул и побежал вверх по холму, к тропе, но поскользнулся и вернулся к прежнему направлению.
Эйвери оставалось преодолеть футов двадцать, когда Стивен влетел в полосу тумана — такого плотного, что он чуть не притормозил. Но мгновенное колебание осталось в прошлом, и он очертя голову кинулся в белую завесу.
За спиной раздавалась ругань Эйвери, казалось, крики приближаются, впрочем, точно не определишь, все тонуло в тумане.
Внезапно наступила тишина.
Стивен остановился, дыша тяжело, с присвистом, и покрутился на месте, до боли напрягая слух. Тихо.
Надо бежать дальше. Но вдруг Стивен понял, что напрасно остановился. Несясь как угорелый, он знал, что бежит от Эйвери, а теперь утратил всякое ощущение направления. Со всех сторон вереск, под ногами лишь трава да утесник. С ужасом сознавая, что не понимает, куда бежать, Стивен слушал, как бьется сердце, стараясь дыханием не выдать себя.
Неожиданно послышался тихий — странно знакомый — скрип. Он повернулся. Затем удар. Стивен отшатнулся.
И это было ошибкой.
Голова резко качнулась назад, Стивен потерял опору и упал. Что-то мягкое обхватило его за шею. Удар коленом по ребрам — и вот Эйвери уже сидит на нем, оскалив зубы, смотрит узкими мерцающими глазами прямо ему в лицо.
Что-то мягкое сжало шею сильнее. Стивен понял, что его душат рукавом светло-зеленого свитера. Уловил запах рвоты.
Он не мог дышать. Голова готова была взорваться, легкие пылали. Воздуха!
Он взглянул в глаза Эйвери, находившиеся совсем близко, в каких-то нескольких дюймах. «Пожалуйста», — хотел он произнести, но губы лишь беззвучно шевельнулись. Стивен забился, пытаясь сбросить с себя убийцу, но сил хватило лишь на то, чтобы обхватить Эйвери руками, точно добрые друзья затеяли шутливую потасовку.
— Пожа… — снова попытался Стивен.
Бесполезно.
Значит, это конец.
Но конец все не наступал, а боль вытеснила страх.
Дяде Билли было так же больно. Дядя Билли смотрел в эти горящие глаза и чувствовал эту же боль. Дядя Билли не оставил никакого ключа к разгадке, и он тоже не оставит — подумал Стивен издалека. Он ведь и понятия не имел, что этот день станет последним. Не для того он надевал свою лучшую футболку.