— Пустое! — раздавался уверенный бас Максима Лихо. — Между мыслящими, творящими существами не может быть непроходимой пропасти. Они поймут нас!
— Нам будет от этого не легче! — Тонкий голос Ло Вея после максимовского баса сам по себе звучал неубедительно. — Они поймут, что мы — это комочки студенистой материи, с ничтожно малым запасом внутренней энергии, с удручающе медленным темпом мыслей и движений. Они не почувствуют к нам ни симпатии, ни жалости..
Когда после отдыха все расходились по своим кабинам, Новак с отчаянием в душе понял, что экипажу «Фотона–2», видимо, так и не удастся прийти к общему взгляду.
Это случилось на шестьдесят восьмые сутки разгона. «Фотон–2» должен был совершить последний поворот для выхода на инерционную траекторию. Новак в оцепенении сидел перед приборами в рубке: вся борьба, все противоречия, разгоревшиеся в звездолете, будто сосредоточилась сейчас в его сознании. Одно легкое движение правой руки, только небольшой поворот рукоятки регулятора, незначительное усилие большого, указательного и среднего пальцев — и все будет решено: в правые кормовые дюзы «Фотона–2» начнет поступать чуть больше ядерно-го горючего, ровно настолько больше, чтобы космический корабль смог с безопасным для экипажа ускорением взять чуть левее — и выйти на расчетный курс к Солнечной системе.
Движение рукоятки… Курс — чуть влево. И он покажет «торпедкам» путь к нашему Солнцу. Дальше они, вероятно, не станут следовать за «Фотоном–2», а обгонят его. «Мы не сумеем даже предупредить Землю. А когда они появятся в Солнечной, события будут развиваться очень быстро. Люди едва успеют их заметить, и этого времени «торпедкам» будет достаточно, чтобы принять решение и начать действовать. Ведь их «дни» сосредоточены в секундах… Какое решение они примут? И какие действия последуют за ним?..»
На движущейся ленте звездной карты самописец вычерчивал курс звездолета. Красная линия начала заметно уходить вправо от расчетной синей. Однако Новак не взялся за регулятор. Как загипнотизированный, он смотрел на перо самописца: оно с заметной глазу скоростью ползло по масштабным клеточкам, отсчитывая миллионы километров… «Ну, прав ты или не прав, Аптон Новак? Сможешь ты взять на себя эту огромную ответственность или ты предоставишь событиям развиваться как им заблагорассудится?» Он мысленно еще раз прошел весь путь наблюдений и догадок; снова пережил те минуты, когда с микроскопом и электрическим щупом исследовал осколки тела «торпедки»; снова взвесил все доводы и возражения Максима, Сандро, Патрика Лоу и Торрены…
Рукоятка регулятора оставалась в прежнем положении. Теперь звездолет с каждой секундой удалялся на сотни тысяч километров от инерционной кривой, от дороги к Солнечной системе, к Земле… На душе у Антона Новака стало спокойно и холодно: теперь вопрос о том, как отделаться от роя кристаллических существ, становился строгой физической задачей. Эту задачу следовало поскорее рассчитать.
«Итак, дано: два тела, разделенные расстоянием в тысячу километров, летят в пустоте со скоростью, близкой к световой… От тела, летящего впереди, отделяется С помощью электромагнитной катапульты контейнер с антигелием и, ускоряясь, летит навстречу второму телу..* Из контейнера в нужный момент выделяется газовое облако и обволакивает тело. В какой момент? И сколько нужно газа? И получится ли это при той скорости, с какой мчатся сейчас звездолет и рой?»
Новак нерешительно посмотрел на стоявший рядом пластмассовый куб робота-вычислителя, покачал головой: такая задача не предусмотрена в программах робота. Программировать заново? Пожалуй, проще решить Самому. Новак С усилием придвинул к себе лист бумаги и углубился в расчеты. Через несколько часов он знал: надежно решить эту задачу возможно лишь на скорости 0,9 от световой… Еще около четырех суток (по внутреннему счету времени) для работы двигателей.
…Первым заметил отклонение звездолета от расчетной траектории тот же Сандро. Из обсерватории провода связи донесли в рубку его тревожный голос:
— Антон! Что случилось? Мы сбились с курса!
Новак взглянул на показатель скорости: 0,86 световой. «Рано заметил… — с досадой подумал он. — Нужно еще около тридцати часов ускорения. Ну, начинается…»