Над аркой ворот красовался герб в виде паука, сидящего в центре паутины. Не встретив ни души, Марика пересекла вымощенный булыжником внутренний двор и постучала железным кольцом в массивную дверь в надежде, что хозяева её слышат. Время шло, но никто не спешил ей навстречу. Поняв, что она ждёт напрасно, девочка налегла на тяжёлую створку. Дверь нехотя уступила и, издав протяжный стон, приоткрылась.
Марика вошла под своды башни и поёжилась. Несмотря на то что на улице было тепло и ещё не отгорел закат, здесь царили вечные сумерки, и от каменных стен тянуло холодом.
— Эй, есть тут кто? — крикнула девочка.
Ответом ей была тишина. Казалось, пауки были единственными обитателями здешних мест, недаром их сородич красовался над воротами. Паутина густо оплела все углы и свисала с потолка. Природных ткачей никто не тревожил. Паутину не сметали годами. Она была лохматой от пыли и походила на грязную паклю.
За следующей дверью находился центральный зал. Здесь было значительно светлее. Лучи заходящего солнца просачивались через витражи и багровыми пятнами растекались на полу, будто раненый зверь метался по залу, оставляя за собой кровавые следы.
Вдруг у Марики волосы встали дыбом. Она увидела возле стены окровавленного человека. Девочка опрометью бросилась прочь, но едва слышный стон заставил её остановиться. Человек нуждался в помощи. Превозмогая страх, Марика вернулась в зал и поняла, что игра солнечных лучей, преломлённых через стёкла витражей, сыграла с ней злую шутку. Она приняла за раненого ссохшийся, пыльный манекен, подвешенный за верёвку к потолку. Впрочем, он был здесь не один. Подобные предметы декора висели вдоль всех стен. В них было что-то жуткое и отвратительное.
У Марики к горлу подступила тошнота. Ночевать в открытом поле было куда приятнее, чем оставаться в этом зловещем месте. Она решительно направилась к выходу, когда снова отчетливо услышала стон. Он доносился из-за колонн. Ей не могло почудиться.
Марика пошла на звук. Она старалась ступать как можно мягче, и всё же шаги по каменному полу гулко разносились в тишине. За колоннами находилось довольно просторное помещение без окон. Свет сюда проникал через круглое отверстие в потолке, отчего освещена была только середина комнаты.
Через всё помещение были натянуты верёвки. В скудном освещении Марика не сразу поняла, что это гигантская паутина. Невозможно было вообразить паука, способного сплести такую жуткую сеть. В центре тенет был распят человек. Бедняга был так измождён, что уже не вырывался и не боролся за свою жизнь. Он только чуть трепыхнулся, точно пойманная муха, и вновь без сил обвис на паутине.
Девочка перелезла через переплетение верёвок и подошла ближе. Бедняга приподнял голову и посмотрел на Марику из-под тяжёлых век.
— Ты мне мерещишься, — сделав над собой усилие, проговорил он.
— Вовсе нет, — тряхнула головой Марика.
— Значит, пришла полюбоваться?
— Чем же тут любоваться? Скажи лучше, как тебя угораздило попасть в сети? — спросила Марика.
— Мне в этом помогли, — горько усмехнулся пленник.
— Кто?
— Добрые люди, — он сплюнул. — Сволочи.
Каждое слово давалось ему с трудом, но, видимо, он был не прочь выговориться перед смертью.
— Я попробую тебя освободить, — пообещала Марика.
— Освободить? Издеваешься надо мной, маленькая дрянь? — зло выругался мужчина.
— Я хочу тебе помочь. Почему ты зол на весь свет?
— Потому что весь свет зол на меня.
— За что?
— Я Гнус — разбойник, чьим именем пугают детей. При виде которого девчонки вроде тебя падают в обморок от страха. Но теперь я не так грозен. Скоро мне конец. Тварь высосет из меня всю кровь. И я пополню ряды чучел, что украшают главный зал.
У Марики по спине поползли мурашки.
— Так это люди? — в ужасе спросила она.
— Были людьми. Теперь это просто шелуха.
— Кто сделал с ними такое? И как они оказались здесь?
— А ты как здесь оказалась? — вопросом на вопрос ответил пленник.
— Я шла в город, а дорога свернула сюда.
— Так ты не здешняя?
— Нет, я иду издалека.
— В хорошенькое местечко тебя занесло. Это Паучья башня, место казни.
— Все эти люди были казнены? — ужаснулась Марика.
— Да. Добропорядочные граждане не желают марать руки. Это раньше палач рубил головы на эшафоте. Жестоко, но быстро. А теперь неугодных бросают в паутину. Если не сдохнешь до наступления темноты, то с приходом ночи появляется тварь и завершает дело. Может быть, моё имя напророчило мне такой конец. Гнус — тоже насекомое.
— Давай я попробую перерезать путы куском стекла, — предложила Марика.
— Ты в самом деле хочешь мне помочь? — удивился Гнус.
Марика вдруг заколебалась. Что если её доброе намерение обернётся для незнакомца ещё большей бедой? Хотя что может быть хуже ожидания смерти? И всё же она должна его предупредить.
— Я помогу, только если ты согласен принять мою помощь. Ты должен знать: я несу беду.
— Вот как? Значит, мы с тобой похожи. Жаль, что мы не встретились раньше. Из тебя вышла бы неплохая разбойница. Сейчас я принял бы помощь от самого беса, но только мне никто не поможет. Так что проваливай. Нечего на меня глазеть. Дай умереть спокойно, — проговорил Гнус и в бессилии уронил голову на грудь.
— Я не оставлю тебя здесь. Пока не стемнело, пойду поищу, чем перерезать путы, — сказала девочка.
Разбойник снова поднял голову и криво усмехнулся.
— Хочешь составить мне компанию? Что ж, давай. Лезь сюда, и я шепну тебе на ушко, что нужно сделать, чтобы меня освободить.
Марика ловко полезла вверх по паутине. Это оказалось не труднее, чем карабкаться по верёвочной лестнице. Скоро девочка оказалась возле Гнуса. Разбойник оторопело уставился на неё.
— Как тебе это удалось?
— Что удалось? — не поняла Марика.
— Сюда залезть.
— Ты ведь сам меня позвал.
— Да, но ты должна была приклеиться, — недоумевал Гнус.
— Почему? — удивилась Марика. — Паутина совсем не липкая.
— Неужели такое бывает? Я думал, что это пустая болтовня, — обескураженно проговорил Гнус.
— О чём ты? Объясни толком, — попросила Марика.
— Эта паутина заколдована. В ней человека держат грехи. Для того, кто чист душой, чары не страшны, но до сих пор я не встречал человека, который отважился бы её коснуться, — сказал разбойник.
— Но как же ты очутился в паутине?
— Приговорённых к казни сбрасывают через дыру в потолке, и они приклеиваются намертво. Ещё никому не удалось спастись.
— Значит, ты думал, что я попаду в сети, и хладнокровно заманил меня в ловушку? — опешила Марика.
— Сама виновата. Ты была слишком назойлива, — огрызнулся Гнус и испугался, что перегнул палку.
Если девчонка уйдёт, то прощай надежда на спасение. Разбойник заискивающе обратился к своей неожиданной союзнице:
— Ты должна быть милосердной и простить меня. От пережитого у кого угодно помутится в голове. И потом я пошутил. Я же не знал, что ты примешь мои слова всерьёз и полезешь на паутину. Вытащи меня отсюда. Не будь злопамятной.
— Но как? Я ведь не волшебница и не могу снять чары.
— Волшебство тут не поможет. Тебе лучше знать, как вызволяют из беды таких грешников, как я, — сказал Гнус.
Марика задумалась. Единственный способ, который приходил на ум, — это отмолить грехи разбойника. Девочка спустилась вниз и принялась молиться. Гнус недоверчиво слушал, как она что-то тихонько шепчет себе под нос.
Небо наливалось синевой. Вечер плавно перетекал в ночь. Гнус начал терять терпение. Ему казалось, что девчонка зря тратит время. Возможно, её изначальный план перерезать паутину оказался бы гораздо более действенным. Закоренелый разбойник не верил в могущество слов.