Марика кивнула. Что ж тут было не понять?
— Вот и славно. Бывай.
Гнус кивнул Марике на прощание и скрылся за углом.
Девочка побрела по тесным улочкам незнакомого города. Она едва переставляла ноги от усталости. Жизнь приучила её не привередничать. Если надо, Марика могла заснуть и на голой земле, но она брезговала пристроиться на ночлег на мостовой, где по канавам вдоль домов стекали нечистоты. Местами улочки были такими узкими, что, расставив руки, можно было коснуться противоположных домов.
Проплутав по сонному городу, Марика вышла на базарную площадь. Деревянные столы, которые днём ломились от товара, сейчас были пусты, а некоторые служили постелью для тех, у кого не нашлось другого приюта. По краю площади расположилось несколько телег, в которых, чтобы не тратиться на постоялый двор, спали заезжие торговцы. Здесь можно было остановиться на ночлег, не привлекая к себе внимания. Девочка взобралась на грубо сколоченный стол, положила под щёку ладонь и тотчас заснула.
Её разбудил шум. По площади, перекликаясь, бежали люди. Было светло как днём. Марика спросонья подумала, что наступило утро, но тут увидела, что в небо вздымаются столбы чёрного дыма. Наискосок от базарной площади горел богатый дом, а чуть поодаль ещё один. Пламя рвалось из окон, озаряя небо тревожными сполохами.
Люди с тазами и вёдрами высыпали на улицу. Каждый старался внести лепту в тушение пожара, но от таких помощников было больше суеты, чем помощи. Трезвон колокола возвестил о приезде пожарных. Не жалея сил, они насосами качали воду из цистерны, пытаясь усмирить бушующее пламя, но силы были неравными. Трёх пожарных расчётов не хватало, чтобы погасить огонь сразу в двух пылающих домах. Вода в цистернах быстро заканчивалась, и тогда приходилось вновь гнать лошадей к реке.
От колодца до дома выстроились люди. Они передавали из рук в руки вёдра с водой. Марика встала в цепочку.
Дом держался из последних сил. Каменным стенам был не страшен пожар, но огонь подтачивал деревянные перекрытия и балки. Наступил момент, когда они не выдержали. Крыша рухнула и погребла под собой всё, что было в доме. В небо взметнулся миллион огненных искр. Следом обрушилась кровля второго дома.
Пережив кульминацию, пожар пошёл на убыль. Языки пламени ещё лизали почерневшие остовы некогда красивых домов, но они были уже не такими неистовыми. Огонь насытился и присмирел. Люди побросали вёдра и безучастно смотрели на пепелище. Лишь пожарные ещё продолжали выполнять свой долг, хотя бесполезность их стараний была очевидна.
Отблески пламени плясали в сотнях глаз, и на каждом лице застыл немой вопрос: как такое могло случиться? Измазанный сажей хмурый человек подошёл к командиру пожарных. При его приближении командир вытянулся в струнку и встал по стойке смирно.
— Кто это? — спросила Марика у стоявшей рядом женщины.
— Мэр города. Это его дом сгорел, — ответила та.
— А кому принадлежал другой дом? — девочка кивнула на пожарище.
— Городскому судье.
Мэр взобрался на один из рыночных прилавков, как на помост. Поняв, что он собирается обратиться к гражданам с речью, толпа смолкла. Всё внимание было приковано к главе города. Несмотря на постигшее его несчастье, он держался молодцом. Его осанка и горделиво поднятая голова внушали уважение. Над площадью повисла тишина. Её нарушало лишь потрескивание догорающего дерева.
Глава города заговорил:
— Уважаемые сограждане! Подлый разбойник Гнус выбрался на свободу. Сегодняшний пожар — дело его рук.
По толпе пронёсся ропот, а потом кто-то робко выкрикнул:
— Этого не может быть. Гнус казнён.
— У меня есть доказательство, что он жив. Негодяй прислал мне письмо, — Глава города достал из-за пазухи лист бумаги и высоко поднял над головой, так, чтобы его видели все. — Он пишет, что мы с господином судьёй первыми ответим за то, что его отправили в Паучью башню. Но на этом он не остановится. Он собирается мстить всем. В его списке не меньше сотни имен тех, с кем он хочет поквитаться.
Несмотря на то что от сгоревших домов ещё шёл жар, Марику обдало холодом. Неужели Гнус способен на такую подлость?
— Может, это ошибка? Из паутины ещё никто не выбирался, — набравшись смелости, выкрикнул кто-то из собравшихся.
Глава города кивнул:
— Да, поэтому напрашивается один вывод: среди тех, кто сопровождал Гнуса в Паучью башню, оказались люди, нечистые на руку. Они помогли разбойнику избежать наказания.
Вперёд выбрался человек в одеянии ремесленника и бросился перед мэром на колени.
— Ваша милость, я там был. Клянусь, мы сделали всё как полагается. Я сам видел через дыру в крыше, как разбойник намертво влип в паутину и затрепыхался в ней, точно пойманная муха.
Толпа в подтверждение загомонила:
— Он говорит правду. Там было чуть ли не полгорода. Гнус не мог всех подкупить.
— Я говорю вам то, что знаю. Разбойник на свободе. Мы с судьёй остались без крова. Кто следующий? И что он сделает с вами?
Стоящая рядом с Марикой женщина покачала головой и с горечью произнесла:
— Проклятый Гнус хуже чумы. Как только он сумел увернуться от казни? Не иначе, ему помогает нечистый. Гнус и раньше был подлецом из подлецов, а теперь и вовсе остервенел. За что на наш город обрушилось такое несчастье!
На душе у Марики было так тяжело, словно грудь ей придавил камень. Это она освободила разбойника и навлекла на город страдания. Во всём случившемся девочка винила лишь себя, а не беспечных горожан. Марике и в голову не пришло, что, будь она несущей беду, ей бы ни за что не удалось спастись от заколдованной паутины. Напротив, она всё больше убеждала себя, что несёт людям несчастья.
Через толпу шёл низенький, сутулый человек в чёрных одеждах. Ему не приходилось расталкивать людей. Они сами расступались перед ним, почтительно пропуская его вперёд. Это был городской судья. Подойдя к импровизированному помосту, на котором стоял мэр, судья не стал утруждать себя тем, чтобы залезать на возвышение. Он обвёл собравшихся суровым взглядом и надтреснутым голосом произнёс:
— Я знаю, как выяснить, кто выпустил Гнуса. Мы бросим в Паучью башню каждого, кто сопровождал разбойника на казнь.
— Но ведь это верная смерть! — пронеслось по толпе.
— Невиновному нечего бояться, — язвительно заметил судья.
— Смилуйтесь. Нет людей без греха, — зароптали люди.
Марика не могла допустить, чтобы безвинных людей подвергали страшному испытанию. Она одна должна ответить за содеянное. Девочка вышла вперёд.
— Это я освободила Гнуса.
Её звонкий голос перекрыл гул толпы. Люди оторопело уставились на хрупкую девчушку. Прежде её никто не видел в городе. Заявление незнакомки вызывало недоверие. Такая пигалица не могла совладать с заколдованной паутиной.
Марика поведала обо всём, что произошло, вплоть до того момента, как они с Гнусом расстались. Люди, затаив дыхание, слушали её рассказ, как ребёнок слушает страшную сказку. Когда девочка замолчала, мэр города сердито воскликнул:
— Ложь! Под крепостными стенами мышь не пролезет.
Его поддержали возгласы с разных концов площади:
— Враньё! Наша стража никогда не спит на посту!
— Слезть с паутины нельзя! Девчонка врёт!
— Это легко проверить, — язвительно ухмыльнулся судья и обратился к Марике: — Или ты нам расскажешь, каким таким хитрым способом Гнусу удалось сбежать, или отправишься на его место.
— Но я говорю правду! — искренне воскликнула девочка.
Её слова остались без внимания. Горожане были поглощены одним желанием — наказать виновного.
— В Паучью башню её! — дружно грянула толпа.
Марику посадили в клетку, как зверя. Все были так возбуждены, что никто не расходился по домам. Ночь близилась к концу. Едва солнце выглянуло из-за горизонта, как процессия направилась к Паучьей башне. Сопровождать виновницу собрался чуть ли не весь город. Всем было любопытно, сумеет ли девчонка освободиться от сети. Наиболее рьяные спорщики затевали пари и даже делали ставки.