Выбрать главу

После последней встречи, когда они всю ночь гуляли недалеко от его дома, на речке, и впервые долго и откровенно рассказывали друг дружке о себе, он был поражен. Он смог поделиться с женщиной, девчонкой-соплячкой, своими сомнениями, даже опасениями, смог довериться! И, отвезя ее на такси к общаге, вернулся домой, сел, вспомнил еще раз весь разговор — и решил, что нужно на Марине жениться во что бы то ни стало. И, как подобает уйгуру, рассказал о решении матери. А мать, преподающая в институте английский и немецкий, доктор наук, узнав, что его избранница русская, впала в отчаяние. Оказалось, что они мусульмане (Тахир этот вопрос представлял смутно), они должны беречь и продолжать свой род, кровь, уйгурскую нацию, в конце концов. И девушку ему уже давно подобрали в Чилике, родня так решила, скромную, работящую, из богатого и достойного рода. А не городскую шалаву! Мать говорила по-уйгурски, быстрым шепотом, и только русские ругательства Тахир понимал хорошо, поэтому взбесился, сам стал ругаться, хлопнул дверью и ушел ночевать к сослуживцу. Тогда в милиции еще никто не знал о его переводе в КГБ, и отношения были нормальными. А сам перевод расценили как предательство — эти два министерства резко и издавна враждовали.

«Жигуленок» выехал на развилку, где асфальт кончился, в три стороны разбегались грунтовые дороги, изуродованные дождями и сельскохозяйственной техникой. Тахир разглядел выцветший указатель «Совхоз „Горный гигант“», свернул, поехал, резко сбросив скорость. Боялся за отцовскую машину и не хотел раньше времени разбудить Марину. Они и так много разговаривали, от говорильни у него часто голова начинала болеть.

Сегодня вечером он сделает Марине предложение. Или, лучше, с утра. Нет, надо подготовиться, слова подобрать, а главное — присмотреться, узнать ее получше. Тахир верил, что ему не откажут. Он сильный, уверенный, профессия мужественная и таинственная — КГБ. Она бросит свой комбинат, хотя спорт резко бросать не надо, фигура-то на загляденье. Поступит в институт, ей надо заниматься искусствами: литературой, живописью, много стихов знает, картины с первого взгляда определяет, в каком стиле и кем написана. У него будет интеллигентная жена, красивая и элегантная. Будет учить Тахира манерам, самому некогда выучиться. А потом они поедут в Москву, — Тахир там служил полгода, и ему город понравился, возможности несравнимые. И родня в Москве есть, тоже помогут!

Обогнув плоские холмы предгорья, перескочив по хлипкому мостику каменную россыпь речки, дорога справилась с волнением и направилась вверх, набирая петлями высоту. Горы тоже стремительно увеличивали мощь и размеры, но пока еще они были засажены яблоневыми садами. Иногда вдали, на выжженных солнцем склонах можно было различить медленно ползущие кляксы грязно-соломенного цвета — это кормились отары овец, где-нибудь рядом гарцевала блошиная фигурка чабана на коне.

В милиции он проработал года два: год участковым, второй — в только что образованном ОМОНе. Участковым было особенно трудно — изнурительные обходы квартир, ежедневные звонки о пьянках и разборках внутри семейств. Чуть ли не «шестеркой» стал себя ощущать — и из-за пренебрежения со стороны коллег из РОВД, и потому, что работал в «Орбите», в своем же районе. Алкаши и шпана с ним раскланивались, на базаре торгаши и спекулянты, хитро мигая и причмокивая, норовили сунуть тайком в сумку чего повкуснее (один идиот мясник напихал говяжьей вырезки прямо на хлеб, — разозлился и побил того мясника, так остальные решили, что качество говядины его не устроило). Но главное — тупость и бесперспективность его раздражали. Он тонул и тупел «на этой войне», участковые жили дружно: вместе напивались по вечерам, вместе водили в опорный пункт баб, запираясь и отключая телефон на ночь, вместе долго и нудно били морды каким-нибудь «слишком борзым ханыгам». Он старался не отставать от остальных, но заметил — и учеба на заочном уже стала хромать, и сама работа тошноту вызывала. Поэтому с помощью отца ушел в ОМОН. И там иногда случались заварухи для настоящих мужиков.

Сашка, одноклассник и приятель, как-то посидел с ним за бутылкой (собирались на пару к Натали, общей возлюбленной, в гости махнуть), послушал его героические рассказы, резюмировал:

— Тебе, Таха, нельзя долго на такой работе сидеть. У тебя есть склонность к насилию, и когда даешь ей волю, ты сам звереешь и тупеешь. А зачем тебе это? В мордоворотах ходить каждый дурак может. Ты пробивайся туда, где мозгами воюют, раз уж так нравится тебе сама война.