Сам спасся, за считанные метры до стены выпрыгнул из седла. «Урал» взорвался, у «волги» весь передок сложился в гармошку, дом вообще снесло до уровня фундамента.
Два мужика на передних сиденьях оказались мертвы. Третьего, избитого участковым шофера, он добил из найденного тут же своего пистолета. Побрел обратно, надеясь, что хоть омоновца еще удастся спасти. Когда отошел от «волги» на сотню метров — она рванула, в ночи распростерся в небе огромный факел. Умер и второй участник ночной забавы, у Тахира на руках. Подъехавшим патрулям ничего вразумительного он сказать не смог. А с раннего утра поехал к Бекболату Амиртаховичу «сдаваться» с потрохами: выложил всю историю, как есть, сказал, что не может больше в ментуре работать, хочет чего-то менее грязного и более полезного для людей.
Дядя и искренность его оценил, и даже за действия, что «волгу» догнал и всех пассажиров загасил, похвалил. Историю как-то замять сумел, без следствия серьезного обошлось. Хотя за спиной Тахира поговаривали о случившемся. Он терпел, ждал увольнения (документы сразу подал на увольнение). Потом пошел слух, что он уходит в КГБ, и почти все друзья отвернулись от него — менты гэбешников органически не переваривали…
Они проехали поселок: ущелье, чуть потеснившись, оставило возле речки места на десяток глиняных домиков, из печей во дворах курился дымок. Вдоль дороги к аулу брел пацан, даже не оглянулся на машину, тащил на себе огромную вязанку сухих сучьев. Затем дорога пошла вверх, к вершинам, запетляла по террасам над узким лезвием пропасти, где грохотала в теснине река. Ее шум временами глушил натужный рев двигателя «жигуленка».
Дикая растительность вытеснила фруктовые деревья, да и сама скудела, пока на каменистых склонах не остались заросли колючек, пышные кусты дикого барбариса с фиолетовыми россыпями ягод. На противоположном северном склоне ущелья появились строгие яркого сине-зеленого цвета тянь-шаньские ели. Они множились, превращаясь в сплошной хвойный массив, укрывший склоны от подножья до верха хребта.
Первые фиолетовые тени сгустились в ущелье, солнце зацепилось за вершину гряды. Тахир прибавил скорость. Дорога была лишь обозначена щебенкой, камни терзали со скрежетом днище автомобиля, изредка стучали по стеклам и капоту. От стука проснулась Марина. Закрыла окна. С некоторым страхом оглядывала окрестности.
— Я ведь впервые далеко в горы забралась.
— Как ни странно, и я не любитель, — парировал Тахир. — Но турбаза — это другое: комфорт, горячая вода, удовольствия. А альпинист я случайный, за компанию, приятель Сашка за собой потащил. Тоже боксом занимался, бросил и в горы влюбился. Он знаменитый скалолаз нынче, чемпион Союза, чуть на Эверест не взяли.
— А что теперь, не дружите?
— Я его год не видел. Он с гор не спускается, кочует по турбазам, работает проводником или спасателем, иногда у метеорологов или у геологов. От армии даже закосил, а мне это не понравилось, даже поругались. Ну, я потом помягчел, вроде помирились. А последнее свидание выдалось трагическим. — Тахир ухмыльнулся. — Пошли вдвоем на какой-то пик, размяться, и я там ногу сломал. Так он меня на турбазу притащил. На себе. Здоров, как черт!
— Он тебя спас? — восхитилась Марина.
— Мог сходить и помощь позвать. Думаю, ему мотаться туда-сюда лень было.
Стемнело в считанные секунды. Небо полыхнуло густо-синим, затем лиловым с багровыми зарницами от заходящего солнца. Густая фиолетовая тьма проступила на небе, вспыхнули крупные, неправдоподобно яркие и низкие звезды. В ущелье сгустилась тьма, фары машины выхватывали из кисельной черноты то резкие повороты над обрывами, то вылезшую на дорогу скалу.
— Страшно как! — поежилась Марина. Стало сыро, и она укуталась в плед.
В зеркальце над стеклом Тахир заметил вспышки света — их нагонял «газик». Оглушительно ревел мощным мотором, визжал тормозами на крутых спусках и поворотах. Когда достал «жигуль», не снижая скорости, пошел на обгон. Зато Тахиру пришлось резко тормозить, сворачивать с дороги вверх на склон, чтобы разъехаться. Выругался по-уйгурски.
— Ночью в горах так гнать! Ишак какой-то, — добавил по-русски.
Но обоим было обидно, что кто-то приедет раньше их, незаметно Тахир тоже прибавил газу. И тут же через километр они едва не врезались в тот же «газик». Он валялся на боку поперек поворота, — а дорогу перегородила куча осыпавшихся здоровенных камней.