– Мой брак был предопределен свыше, – проговорил я. – Мне нужно было познать все радости, которые приносит человеку на земле огромное богатство, чтобы я мог потом от него отказаться. Из золотой клетки вырваться еще труднее, чем из-за тюремных решеток книг, разума и философии. В Авиньоне меня заперли ребенком в темную башню. С тех пор жизнь моя была лишь бегством из одной тюрьмы в другую. Но теперь я сбросил почти все оковы. Остались только цепи моего тела. Цепи моих знаний, моей воли, моего сердца. Но мне известно, что очень скоро я освобожусь и от них. Ждать уже совсем недолго.
Анна Нотар мягко покачала головой.
– Странный ты человек, – вздохнула она. – Я тебя не понимаю. Ты пугаешь меня.
– Страх – это лишь испытание, ниспосланное Богом, – ответил я. – От страха человек тоже может освободиться. Может поблагодарить за все, попрощаться и уйти, твердо зная: единственное, что он может потерять – это собственные цепи. А что еще есть у раба?
– А я? – тихо спросила Анна. – Зачем ты пришел ко мне?
– Выбор остается за тобой. Не за мной, – откликнулся я. – Видишь, как все просто.
Женщина крепко стиснула сомкнутые руки и резко замотала головой.
– Нет, нет, – возразила она. – Ты не можешь всерьез предлагать мне такое.
Я пожал плечами.
– Как ты думаешь, зачем я так много рассказывал тебе о себе? – спросил я ее. – Неужели для того, чтобы убить время или покрасоваться перед тобой? Я полагал, что ты знаешь меня лучше. Нет, я просто хотел доказать тебе: ни вера, ни воспитание не имеют никакого значения. Богатство и бедность, власть и страх, честь и позор, ученость и невежество, красота и уродство, добро и зло – ничто не имеет значения само по себе. Единственное, что может что-то значить, – это то, что мы стремимся из себя сделать и кем хотим быть. Единственный подлинный грех – предательство: знать правду и не остаться ей верным до конца. Сам я освободился от всего. Я – никто. Для меня это – самое большее, что может достичь человек. Безмятежное ощущение своей силы – и своего царства. Ничего другого я тебе предложить не могу. Выбор за тобой.
Женщина побледнела от возмущения. Она сжала побелевшие губы. Ее карие глаза наполнились холодной ненавистью. Она даже не была теперь красивой.
– Ну, а я? – спросила она еще раз. – Чего ты, собственно, хочешь от меня?
– Когда я увидел твои глаза, я понял: человеку, несмотря ни на что, необходим другой человек, – ответил я. – Не обманывай себя. Ты тоже это знаешь. Такие вещи случаются лишь раз в жизни. И то не с каждым. Я рассказывал тебе о себе, чтобы объяснить: все, что ты до сих пор имела и чем вроде бы владела, – призрачно и ненадежно. Ты ничего не потеряешь, если откажешься от всего этого. Когда сюда нагрянут турки, тебе придется много потерять. Желаю тебе заранее отказаться в душе от всего, чего ты в любом случае лишишься.
– Слова! – вскричала она и задрожала. – Слова, слова, одни слова!
– Я тоже сыт словами по горло, – заметил я. – Но не могу заключить тебя в объятия: твой достойнейший евнух не сводит с нас глаз. Сама знаешь, что ты поняла бы все, если бы я прижал тебя к себе. Тогда тебе уже не нужно было бы никаких слов.
– Ты сумасшедший, – прошептала она, отступая. Но глаза наши встретились – точно так же так возле храма Святой Софии. Наши обнаженные души взглянули друг на друга.
– Анна, любовь моя! – взмолился я. – Наше время уходит. Песок в часах пересыпается впустую. Когда я впервые увидел тебя, я тебя уже знал. Это должно было случиться. Может, мы однажды уже рождались на свет и встречались в предыдущей жизни. Может быть, родимся еще раз, чтобы встретиться снова. Но мы ничего не знаем об этом. Непреложно лишь то, что мы встретились сейчас. И что это было неизбежно. А может, это вообще единственный случай, когда наши пути пересеклись? Одна крошечная точка во времени и пространстве, в которой мы смогли встретиться. Так почему же ты колеблешься? Почему обманываешь себя?
Анна подняла руку и прикрыла ладонью глаза. Она вернулась в свой дом. К своим коврам, окнам, порфировому полу. К своему собственному времени. К своему воспитанию, к своей учености.
– Между нами стоит отец, – тихо сказала Анна. Я проиграл. И тоже вернулся в сегодняшний день.
– Твой отец вышел в море, – проговорил я. – Зачем?