– Зачем? – возмутилась она. – И ты об этом спрашиваешь? Затем, что его тошнит от обреченной на поражение политики бездарного императора. Затем, что отец не собирается пресмыкаться перед султаном, как Константин. Идет война – и отец воюет. Ты спрашиваешь, зачем? Затем, что он – единственный настоящий мужчина в этом городе, единственный настоящий грек. Он не бежит звать на помощь латинян. Надеется на самого себя и на свои дромоны.
Что я мог ей на это сказать? Права она или нет, но она любит своего отца. Она ведь – Анна Нотар.
– Что ж, ты сделала свой выбор, – кивнул я. – Расскажешь обо мне отцу?
– Да, – отрезала она. – Я расскажу о тебе отцу
Я добровольно сунул голову в петлю. Я не стал больше ничего говорить. Не хотел даже смотреть на эту женщину. Но и это должно было случиться.
15 февраля 1453 год
Вчера вернулся флот. Все пять дромонов. Развевались знамена. Матросы били в барабаны и играли на дудках. Маленькие бронзовые пушечки давали приветственные залпы. Люди бежали в порт. На городских стенах размахивали белыми полотнищами.
Сегодня на базаре продавали турецких рабов: рыбаков, седобородых старцев, худеньких мальчиков, плачущих женщин, которые пытались закрыть лица истрепанными рукавами. Да, блистательную победу одержал над турками флотоводец Лука Нотар.
Он успел захватить врасплох несколько бедных селений, расположенных на азиатском берегу, и взять в плен их жителей. Из остальных деревень люди разбежались, но Лука Нотар сжег их дома. Флот дошел под парусами аж до Галлиполи и сумел потопить турецкий торговый корабль. Когда в море появились турецкие военные галеры, греческие дромоны повернули домой.
Что это был за триумф! Как восторженно встречали греческих моряков жители Константинополя! Каким пылом выкрикивал народ имя флотоводца, когда он ехал верхом к своему дому! О Джустиниани и воинах-латинянах забыли. Лука Нотар стал на один день героем Константинополя.
Но на базаре не нашлось желающих купить турецких рабов. Никто не насмехался и не издевался над пленниками. Зеваки быстро разбежались. Греки пристыженно опускали глаза при виде турецких невольников – беспомощных, бедных людей, в испуге жавшихся друг к другу и искавших утешения в строках Корана, которые они бормотали себе под нос.
18 февраля 1453 года
Как в Константинополе аукнулось – так в Адрианополе откликнулось.
Мехмед приказал читать на площадях письмо императора Константина – как свидетельство греческого коварства, а потом растоптал послание василевса ногами. Султанские гонцы в сандалиях, подбитых железом, разнесли копии письма по всем турецким городам. Дервиши и муллы громко требуют отмщения. Партия мира вынуждена молчать. Мехмед призывает в свидетели даже Запад.
«Раз за разом греки нарушали все свои обещания и при каждом удобном случае изменяли собственным клятвам. Подчинив свою церковь папской власти, император Константин разорвал последние дружеские узы, существовавшие между турками и греками. Единственная цель василевса – натравить Запад на турок. Свои истинные намерения Константин все еще пытается скрыть за лживыми словами и мнимым благородством. Но османские селения, которые пылают сейчас на берегах Мраморного моря, осветили огнями своих пожарищ его кровавые захватнические планы. Стремление Византии к завоеванию соседних земель уже прямо угрожает нашей жизни. Изощренная хитрость и жестокость греков требуют возмездия. Чтобы покончить с постоянной угрозой, чтобы избавить страну от опасности, неизменно исходящей от греков, каждый правоверный обязан встать под знамена священной войны. Тот, кто все еще защищает греков, полностью разоблачает себя, доказывая, что является врагом нашей державы. Да поднимется карающий меч султана, чтобы отомстить за убитых, замученных, заживо сожженных и угнанных в неволю правоверных!»
Чтобы покончить с последними сомнениями, султан повелел зачитать во всех мечетях во время пятничных молитв имена турок, убитых матросами императора.
Маневры греческого флота стали для Мехмеда последним козырем, столь необходимым султану, чтобы сокрушить яростное сопротивление партии мира и великого визиря Халиля. Тот, кто еще осмеливается выступить против осады Константинополя, рискует собственной головой. Даже Халиль – великий визирь и потомок двух великих визирей – не может чувствовать себя в безопасности.