Сейчас я не задаю себе подобных вопросов: Нил человек не навязчивый, но в меру интересующийся моей жизнью. Он знает, что в моей голове все работает верно: без вредных привычек, стараюсь хорошо учиться, вкусно готовлю, в доме ежедневно навожу порядок. Наверное, поэтому и не пристает с глупыми вопросами. А с мамой отношения оставляют желать лучшего. Когда-то я ее навещала, но сейчас нам хватает обычной переписки, в которой она пытается изобразить бесконечно любящего человека.
Я открыла холодильник. В морозильной камере лежала коробка с пиццей. Отлично! Проблема с едой решена.
— Пап! — крикнула я Нилу, который смотрел телевизор в гостиной. — Как ты относишься к пицце?
— Хорошо! С удовольствием с ней расквитаюсь!
Будь здесь бабушка, она бы, во-первых, запретила смотреть папе с утра телевизор, а за пиццу на завтрак она бы вообще нас уничтожила одним только взглядом.
Я сунула пиццу в микроволновую печь и поставила на пятнадцать минут. Пока еда разогревалась, пошла в ванную и привела себя в порядок. Под большим зеркалом я обнаружила розовое мыло, упакованное в прозрачный целлофан. Я распаковала его и поднесла к носу. Какой приятный аромат! Пожалуй, день начат на восемь баллов, если судить по десятибалльной шкале. Лишь бы не спугнуть удачу…
«Интересно, что будет сегодня в школе?», — размышляла я, пока теплая вода из-под крана согревала руки.
И правда, достаточно интересный вопрос. Наверняка Морти будет меня искать, чтобы напомнить о вчерашнем, ворошить взглядом, спрашивать, что я думаю на этот счет, и так далее. Но больше всего меня интересует столовая: что дирекция скажет?
Позавтракав, я пожелала папе удачи — это было обоюдно — и вышла из дома.
На территории школы все выглядело непритворно спокойным. Это буквально из-под ног выбивало. Особенно тот забавный факт, что Морти был прав, когда сказал о сверхъестественных вмешательствах, которые не допустят своего разоблачения перед посторонними.
Или он не прав. Я же еще и внутрь не вошла.
Открыв двери, я разинула рот от удивления: возле столовой столпились учеников семьдесят, некоторые стояли с табличками «Долой учебу». Я помню этих блюстителей антизакона: они давненько искали повод создать митинг по закрытию школы на неопределенный срок. Видимо, перевернутая вверх дном столовая послужила блестящим резоном. А что же остальные ребята? Они с рвущимся интересом вытягивали шеи и оглядывали помещение столовой. На входе стоял охранник с раздвинутыми в стороны руками и что-то очень громко говорил. Но расслышать не удалось ввиду басов ребят. Среди толпы я обнаружила Джулию — худенькую девушку в фиолетовой блузке без рукавов и собранными в хвост темными волосами. Голубые глаза удивленно смотрели на перевернутые столы. Наконец, когда я дошла до толпы, я услышала слова охранника.
— Согласно приказу директора ученикам не дозволено сюда заходить! Отошли все!
Я округлила глаза: только выстрел из пистолета заставит их отойти. Дернув за руку Джулию, я заставила ее повернуться ко мне.
— Фиби! — обрадовалась она, а затем с расстроенным лицом произнесла: — Похоже, сегодня ленча не будет.
Я еле-еле услышала ее — повсюду стоял дикий гвалт.
— Почему? — сделала я наивный вид, с трудом разобрав слова.
Джулия стояла в первых рядах, и когда отошла, чтобы я увидела перевернутую столовую, то мне ничего не оставалось сделать, как изобразить удивленную гримасу.
Охранник неодобрительно посмотрел на меня.
— А ну отошли назад! — грубо крикнул он.
Я вышла из толпы и потащила за собой Джулию.
— Что случилось, не сказали? — спросила я ее.
— Ничего не объяснили. Только предупредили о закрытии столовой до пятницы. Ребята считают, кто-то устроил свой протест.