Тварь покинула пламенные объятия цветка, подошла поближе, когтистым пальцем подобрала отвисшую челюсть девушки, оскалилась, и сказала приятным мужским голосом с хрипотцой:
- Ну и чего же ты от меня хочешь?
Алисика перевела взгляд с жуткого оскала на горящие плавленым золотом глаза, сглотнула, завизжала, и потеряла сознание.
***
У души нет имени. У нее вообще нет ничего, положенного живому существу – ни пола, ни тела, ни памяти, ни чувств, ни привязанностей. Есть лишь осколки личности, остающиеся от прошлых перерождений, и уходящие в глубины памяти с каждым новым.
Но чем больше рождений и смертей перенесла душа, тем старше она становится, тем больше осколков прошлых жизней несет в себе. Из них постепенно формируется ее «я». Когда оно, это «я», самосознание, сформировалось, душа переходит на качественно новый уровень, и становится сущностью…
Но конкретно этой душе до сущности было еще далеко. Она только что завершила очередной жизненный круг, и стояла в очереди на перерождение под всего лишь тридцать тысяч сто семьдесят трехмиллионным номером.
Воспоминания о «жизни» еще не превратились в осколки, она пока себя полностью осознавала, но пребывание в безвременье, промежуточном пункте между воплощениями, уже давало о себе знать. Память медленно, но верно, очищалась от ненужных подробностей: она уже не помнила детство, школу, друзей… воспоминания одно за другим проносились перед ее внутренним взором, чтобы навсегда оставить свою хозяйку, и раствориться в безвременье. Вот первая любовь…как его звали? Неважно. Клуб, дергающиеся под резкую ритмичную музыку потные тела… подышать воздухом? Почему бы нет… Темно. Но не страшно. Рядом кто-то близкий, родной, теплый… Поцелуи на губах, на шее и ниже, ниже… Нет! Но руки, ставшие вдруг грубыми, незнакомыми, уже задирают юбку, проникают под идежду и причиняют боль.
Темные улицы, фонари горят через один, да и те гаснут при ее приближении. Ветер с реки играет с целлофановым пакетом, то подкидывая его до высоты второго этажа, то прибивая к пыльной, сухой земле. Ни машин, ни прохожих. Холодно. Разорванная одежда не может согреть, но предложи ей кто-нибудь надеть шубу, и это бы не помогло. Холод идет изнутри, течет по венам, острыми хрусталиками царапая сосуды и мышцы, медленно подбирается от кончиков пальцев к сердцу, стискивает горло, охватывает голову, мешая связно думать. Он был пьян… Утром он позвонит, объяснит, скажет, что любит… И еще много подобной чуши. Она прислоняется к шершавой кирпичной стене. Слезы текут по измазанным дорожной пылью щекам, и мутными каплями падают на практически ничем не прикрытую грудь…
- Что грустишь, детка?
Шесть темных силуэтов в лунном свете… И снова – грубые руки, холодная земля, резкая, терзающая боль…
- Она нас сдаст! – панически.
-Так сделай что-нибудь! – равнодушно.
Холод тупого лезвия, вспышки боли в груди, и тихая ругань паникера, не сумевшего трясущимися руками с первого раза попасть в сердце. Шаги убийцы затихли в ночи. Сердца он своим затупившимся оружием так и не нащупал, но нанес слишком много ран. Жизнь вместе с кровью по капле вытекала из измученного тела, и пасмурный рассвет принял в свои холодные объятия свежий, остывающий труп.
Сейчас это были даже не воспоминания, а тени событий далекого прошлого. Забыв, что у нее нет тела, она отмахнулась от них, и приготовилась ждать. Внезапно какая-то сила заключила ее в тиски, подхватила, и выдернула из безвременья, будто рыбу из озера.
«Что, разве уже пора?» - успела она удивиться, прежде чем та же сила швырнула ее в новое тело, и запечатала «выход» так, что душа даже при желании не смогла бы выбраться из своего нового обиталища. – «Но оно же… Взрослое!».
Последнее, что она успела заметить, - легкое облачко, предыдущий жилец этой оболочки, отлетало в безвременье с такой скоростью, будто за ним гнались твари с изнанки мира…
4
«- Шеф! А я вас вижу!
- Аналогично.»
Следствие ведут колобки
Изначальный мир встретил меня торжественно, с музыкой, песнями и восторженным падение в обморок встречающей девицы. Упала прицельно, мне на руки. Конечно, кому понравится валяться на холодном полу… А тут я – весь из себя прынц! Хм… Если этот визг у них песней зовется, мне тут уже не нравится. Правильно поступили предки, оставив этот мир. У меня на родине девушка с такими вокальными данными могла бы сколотить состояние: многие мои знакомые отдали бы последние гроши, лишь бы она заткнулась и не терзала их нежный слух своим вокальными испраж…эээ…упражнениями…