Добрый дядюшка накрыл мою ладонь своей и прошептал заклинание. Больного места коснулся прохладный ветерок. Сразу стало легче. Зуд прекратился, распуганные мысли стали понемногу возвращаться в мою дурную (по мнению дяди) голову. Снова накатило уныние.
Дивар изучал рисунок, проявившийся на внутренней стороне ладони. Рисунок?! Что-то я не помню, чтобы делал татуировку! Тем более такую идиотскую. То ли восьмерка, то ли знак бесконечности, заключенный в круг. К тому же в петлях "восьмерки" находится по треугольнику. Причем оба треугольника, обращенные вершинами вниз, подозрительно напоминали таблички, которыми обозначают дверь в мужской туалет. Довершала общую абсурдную картину надпись на древнем языке. Красивые округлые руны складывались в причудливую, почти нечитаемую вязь. Я прочитал по слогам. Нервно хихикнул. Если бы у меня была девушка, ее бы после предъявления этой татуировки очень быстро у меня не стало.
Надпись шла вокруг основного рисунка, заключая его в некое подобие сердечка. Древние руны гласили «Вместе навеки». При наличии фантазии надпись можно было бы перевести как «Вечная дружба». Да, такой перевод, определенно, меня бы больше устроил.
Внезапно татуировка стала наливаться красками. Скоро линии рисунка переливались всеми цветами радуги.
-Ч-что эт-то? – от удивления и накатывающей истерики я слегка заикался.
-Эт-то ты мне о-ответь, - в тон мне пробормотал Дивар. – У т-тебя палец перемотан. П-порезался? – попробовал он сменить тему, чтобы немного отвлечься от завораживающего зрелища и привести мысли в порядок.
- Пустяки. Вчера в Музее, - ай-яй… Срочно меняем тему! Сейчас вспомнит, зачем позвал… А поучительная лекция даже до середины не прослушана!
- В Музее, говоришь? – Дивар перестал заикаться и серьезным тоном спросил:
- И ты окровавленной рукой прикасался к Договору?
- Говорю же, пустяк. На него попало-то всего пара капель… И те впитались без остатка. Не переживай, дядя Ди! Новых пятен на реликвии не прибавилось.
-Идиот!
Дивар отпустил мою руку и схватился за голову.
- И чему только вас, олухов, в вашей академии учат? – он даже не спрашивал. Вопрошал.
-В твоей.
- Что?!
- В твоей академии, дядя. Директор у нас ты. Да и что такого? Не понимаю. Все целы…ну, почти. – вспомнился мой порез, несколько перьев, кружащихся в воздухе и отвисшая челюсть Хранителя. Надеюсь, он ее не вывихнул… - Музей стоит, Договор не пострадал…
Дивар посмотрел на меня как на неразумное дитя. Нежно так… Внимательно… Слова застряли в горле и встали комом, мешая вдохнуть. Я поперхнулся, откашлялся. Полегчало. Заклинание называлось «Аргумент» и было придумано моим соседом по комнате – серокрылым Кином. Он использовал его, когда в одном из постоянных споров с сестрой у него не хватило других аргументов, чтобы отстоять свое мнение. Заклинание помогло мало. Конечно, Рина замолчала, но это не помешало ей перейти к более активным действиям. Кин потом пару дней ходил с шикарнейшим синяком под глазом и расцарапанной щекой, пока сестренка не сжалилась, и не поделилась заживляющей мазью. Из-за агрессивно-активной жизненной позиции эту мазь она всегда держала у себя в сумке и пользовалась ей не менее, чем пару раз в неделю.
Ну, дядя… Чтобы я еще раз с тобой новым заклинанием поделился!
Тем временем ладонь снова зачесалась.
- Как ты думаешь, дорогой племянник, чем скрепляются подобные Договоры?
- Пьянкой?
Читал я этот документ. Такие словесные обороты на трезвую голову не придумаешь. Права была Рина… Такие пятна на бумаге могли остаться только от вина.
- Кровью! И ты своей кровью подписался под Договором! Как только какой-нибудь идиот из Покинутого мира произнесет правильные слова Вызова, ты обязан будешь откликнуться!
Дивар в бешенстве метался по кабинету. Понятно теперь, почему тут такая скудная обстановка. Будь здесь побольше мебели, распахнутые белоснежные крылья директора разнесли бы ее в щепки, либо сами помялись бы от столкновения с особо прочными предметами.
- Что ты делаешь? – дядя замер посреди комнаты, удивленно глядя на мою руку. А я что, я ничего. Оно само. То есть сама. Рука сама поднялась и, растопырив пальцы, стала выделывать в воздухе странные фигуры. Будто неожиданно решила, что принадлежит не уважаемому (кем-то там) студенту не менее уважаемой Академии, а какой-нибудь исполнительнице экзотических танцев. Честное слово, не было бы так страшно от осознания, что я не владею этой частью своего тела, я бы рассмеялся… Наконец взбесившаяся конечность успокоилась, и замерла. Пальцы по-прежнему враскоряку (даже не подозревал, что так могу), раскрытая ладонь обращена к центру кабинета. Туда, где медленно и неуверенно начинала разгораться искорка межмирового перехода, способная за каких-то десять-пятнадцать минут превратиться в полноценный полутороразовый портал…1