Казак вытащил свой новый пистоль, душой радуясь такому приобретению, пусть и патронов, как предупреждал Аркадий, хватит ненадолго. А как удобно он в руке сидел! Как будто для неё и сделан был!
«Ничего, насяду хорошенько на него, вспомнит секрет этого бездымного пороха, как миленький. С оружием для него, да самозарядным, мы вмиг всех врагов перебьём!»
Выждав, когда передний всадник доскачет до намеченного им заранее места, Иван устроился поудобнее, задержал дыхание и стал не спеша расстреливать погоню. Восьмью выстрелами ссадил пятерых, ещё двоих подранил, один выстрел пришёлся в небо, не вовремя нагнулся татарин. Его, впрочем, этот промах не спас. Расстреливаемые из непонятного, не выдающего себя дымом оружия, кочевники растерялись. А прийти в себя им не дали. С кургана, мимо которого татары только что проскакали, раздался неслышимый ранее здесь стрекот. Будто огромная, неведомо откуда взявшаяся цикада короткими, в два-три такта, трелями, дала о себе знать. Ссаживая татар с лошадей не менее эффективно, чем сам Иван. Ивану даже не понадобилось стрелять ещё самому. Что было очень удачно, так как он, в запале боя, не сразу вспомнил о необходимости передёрнуть затвор после смены магазина. Останься хоть пара поганых живыми, нашпиговали бы его стрелами, как бог ёжа иголками. Судя по одежде, в погоне участвовал десяток из личной сотни одного из мурз. Иван догадывался, какого. Стрелять такие людоловы умеют очень хорошо. Оставалось порадоваться, что и в нынешнем состоянии, Аркадий не потерял головы и вёл бой правильно. Значит, точно не врал, что воевать ему приходилось.
Иван, наконец, справился с изготовкой новой своей любимой игрушки к стрельбе, и вылез из лощины. Ещё совсем недавно живые и распалённые погоней, десять человек и одна лошадь, задетая выстрелами с кургана, лежали мёртвые. Остальные лошади ещё стояли или кружили невдалеке от мёртвых хозяев, грех было не воспользоваться случаем и не прибарахлиться. Казак, как известно, с добычи кормится. Иван свистнул, подзывая верного Чёрта, беспокоясь, как бы лошади, без того испуганные, не побежали обратно в степь. Времени на их вылавливание не было совсем.
Поймать удалось всего семерых. Не без помощи Аркадия, оравшего и улюлюкавшего, загоняя лошадей на Ивана. Остальные ускакали (эх будь у меня время…) на юг. Казак, вздыхая по утраченной добыче, сноровисто обыскал трупы, дорезал ещё подававших признаки жизни, всё собранное (мелочь, конечно, мурз среди убитых не было, но доброму хозяину любая мелочь сгодится) распихал по вьюкам, быстро подогнал лошадей из лощины. Не задерживаясь на поле боя, теперь уже боевые товарищи, поспешили дальше, на северо-восток, к своим.
Куда, в походный лагерь запорожцев, к вечеру и добрались. Появление отлучавшегося куда-то характерника не одного, никого не удивило, да и внимания к себе особого не привлекло. Трусов среди запорожцев не водилось, выбывали по естественным причинам, но интересоваться делами характерников там не любили. По той же самой причине, все знали, что колдуны очень не любят, когда кто-то суёт свой нос в их дела. А к характерникам в Запорожье относились… сложно относились. Но с большой долей уважения и ещё большей, опаски. Посему, наглый интерес к приехавшим исключался. Идиоты, понапрасну рискующие головой, там не задерживались. Необычный акцент новичка так же никого не удивил, среди запорожцев кого только не было, от шотландцев до армян и персов.
Об ощущениях Аркадия при отходняке от болеутоляющего, по прибытию в лагерь, лучше помолчать. С мукой суждено входить в мир человеку. Он, попавший в новый для себя мир, её, муку и получил, слава Богу, не смертную.
2 глава
О новый, дивный мир
24 березня, 1637 года от р.х
С ослаблением действия Иванова зелья, радость и веселье, переполнявшие попаданца, стали таять, как снег на жарком солнце. Зато, ушедшая было, боль, стала стремительно отвоёвывать утерянные, как выяснилось, временно, позиции. Аркадию становилось всё хуже и хуже. К его счастью, ослабление это, началось всего за полчаса до прибытия в лагерь запорожцев, так что доехать, скрипя зубами и поминая всех, кто вспомнится, злым (пусть и несправедливо) и обидным словом. Боль возвращалась и стремилась отыграться за всё пропущенное время. Сторицей, по крайней мере, так казалось Аркадию.
Иван выглядел при подъезде к лагерю, какого-то знакомого Грыцька, сидевшего орлом со спущенными штанами, и договорился о его помощи в ухаживании за лошадьми. Потом попаданец убедился, что и знаменитые запорожцы, ухаживали за своими лошадьми сами. Боевой конь — это не только средство передвижения, но и товарищ. Так что помощь подобного рода была товарищеской или платной услугой. За исключением выборных старшин, пользовавшихся услугами джур (денщиков, ординарцев, адъютантов), приписанных к должностным лицам от войска.
Проходя по лагерю, Аркадий, несмотря на нарастающую боль, жадно оглядывался. Запорожцы были для него легендой. Правда, даже из учебников легко было уловить, что личностями, в большинстве своём, они были неоднозначными. «Лыцари степови», проще говоря, пиратское братство Северного Причерноморья. Забавно, но и негодяи Карибского моря звали себя джентльменами удачи. Что поделаешь, родственные души.
Выглядели запорожцы внушительно. Нет, не ростом, таких длинных, как Аркадий с Иваном, судя по первому взгляду, было немного. Несколько казаков имели вполне акселератические рост и вид (странно, однако, акселерации ещё нет, а акселераты тянутся к небу). Большинство было от 165 до 175 сантиметров. Помимо привычных хохляцких физиономий бросался в глаз немалый процент рож с северо-русской, азиатской, кавказской и балканской внешностью. В общем, очень похоже на современный мегаполис, в котором он сам родился и вырос.
«Похоже-то, похоже, да и какое-то отличие есть. Не только в одежде. А уж вонища от них… слов нет. (Уже потом Аркадий узнал, что свою одежду запорожцы пропитывали какой-то гадостью на рыбьем жиру, для защиты от насекомых). Не в одежде и отсутствии женщин дело».
Аркадий жадно рассматривал всё вокруг, позабыв на время и собственные болячки. Казаки вели обычную лагерную жизнь. Ели, спали, общались друг с другом в больших компаниях и один на один, дружно гоготали над чьими-то шутками, перемещались по лагерю в нужное им место…
«Странно даже, я всех в наглую рассматриваю, а на нас с Иваном никто внимания не обращает. Будто все упор нас не видят, хотя спина аж чешется, от взглядов в неё. Значит, не хотят показать, что заинтересовались приездом колдуна с каким-то им неведомым типом, то есть, мной. А на трусов они точно не похожи. О! Понял, не приходилось мне видеть толпу, в которой все в ней, были бы так уверены в себе».
У Аркадия возникло ощущение, что он попал в большую волчью стаю на привале. Все её члены заняты своими делами, никто на пришельца не обращает внимания, но стоит чему-то случиться, от него в миг не останется ничего, кроме самых крупных костей скелета и обуви. Обгрызенных.
Подтверждением такого мрачного впечатления послужили два окровавленных и, сразу видно, до предела измученных человека, привязанных к задам двух стоящих рядом телег.
— Это кто? Иван от вопроса скривился, будто уксуса вместо горилки хлебнул.
— Содомиты. Три дня назад их застали за их стыдным делом, теперь, вот, таскаем за собой, казнить некому.
— А что с катом случилось?
— Каким катом? Среди лыцарей ката быть не может.
— Эээ… а кто же тогда их казнить будет? Или так и будете таскать за собой, пока не помрут?
Иван объяснил Аркадию, что преступников у них казнят преступники. Вот, кто-нибудь проштрафится по-крупному, он и казнит содомитов. Повесит их, или на кол посадит. И будет ждать, когда появится следующий претендент на повешенье или присаживание на кол. Впрочем, на кол сажают, или в воде топят, редко.
Аркадия такая решительность в борьбе с неправильной ориентацией весьма впечатлила.
— Слушай, ты мне сегодня краткий курс о законах запорожцев прочитай, чтоб невзначай мне в неприятности не влипнуть. Иван явно встревожился.