- Лен, - одного звука ее голоса оказалось достаточно, чтобы подруга умолкла на полуслове. - Лена…
- Надя, что с тобой?! - уже взволнованно воскликнула Лена. - Что случилось? Тебе плохо? Что?! - Надя услышала скрип тормозов, словно бы та где-то резко затормозила.
"Наверное Лена куда-то ехала. А она ее от дороги отвлекает", отрешенно подумала Надя, опять пытаясь вдохнуть тяжелый воздух.
- Лена, - вновь попыталась объяснить она. - Он женат, Лена…
От того, что сама сказала это. От того, что рассказала подруге, ее будто ударило током. Оглушенность, опустошение рассыпались на мелкие обломки. И Надя ощутила, как по щекам начинают бежать горячие и непрошенные слезы.
- Он женат, - еще раз повторила она, всхлипнув на очередном вдохе. - Ну за что мне все это? - Надя нажала на отбой, поняв, что не сможет ничего больше добавить.
Наконец-то прорвавшиеся рыдания не давали шевелить губами, не позволяли дышать, сотрясая тело Нади спазмами, от которых хотелось визжать.
Однако она только ссутулила плечи, сунув телефон в карман платья, и вышла из-под навеса, испытывая горькую радость от того, что с неба уже лило, как из ведра.
Хорошо. Меньше людей будут свидетелями того, как она плачет из-за этого обманщика. Дождь все скроет.
Не оглядываясь по сторонам, Надя бездумно брела под косыми струями, ощутимо хлещущими по коже.
Какая разница, что тротуар уже превратился в подобие брода по горной реке?
Она не обращала внимание ни на мусор, который ее задевал, ни на то, что просто-напросто губила дорогие туфли, бредя по щиколотку в грязной и бурлящей воде. Видимо природа решила разом компенсировать месяц жары и обрушилась с неба даже не ливнем, а настоящим водопадом.
Только какая разница, что платье моментально промокло до нитки, а волосы тяжелой копной облепили щеки?
Надя даже не замечала этого.
Просто медленно и упорно пыталась добраться до своего дома.
Когда, спустя часа полтора, Надя все же добрела до подъезда, ливень перешел в более мелкий, но явно затяжной дождь.
Захлопнув двери своей квартиры, она попыталась перевести дыхание и сбросила промокшую сумку на пол коридора, не позаботившись достать телефон, который переложила туда, чтобы он не сломался, намокнув.
После прохлады грозы воздух в квартире, застоявшийся на выходных, показался ей тяжелым и спертым.
Но даже для того, чтобы открыть окна - сил не имелось.
С трудом стянув размокшую обувь, игнорируя то, что растерла ноги до крови, она пошла в спальню, все еще размазывая по лицу остатки слез.
Взяла с тумбочки пульт кондиционера, включив охлаждение на полную мощность. Нажать несколько кнопок показалось ей проще, чем устраивать проветривание. И внезапно застыла, повернувшись к кровати.
Та была не застелена. А Надя слишком ярко вспомнила, отчего простыни и подушки оказались в таком беспорядке.
Крик, который она давила в себе еще в кабинете, вырвался из горла стоном боли. Поняв, что просто сползает на пол, Надя попыталась зажать рот ладонью.
Он не стоил ее слез и такой боли. Не стоил…
Но она так и не смогла заглушить нового приступа рыданий, которые все больше походили на истерику, даже когда уткнулась лицом в матрас.
Колокольчик над дверьми дребезжал… раздражающе. Хотя, его сейчас бесило абсолютно все.
Тарас замер на входе, осматриваясь.
И его не волновало, что с волос капали капли на плечи и пол. Одежда уже и так промокла до последней нитки, так какая разница?
В Кофейне сидело много народа. Наверное, люди прятались от ливня, который бушевал на улице. Но Тарас искал только одного человека. Искал уже полтора часа, и нигде, нигде, черт возьми, не мог ее обнаружить.
Иисусе! У него внутри все сворачивалось при мысли о том, что с Надей могло что-то случиться. Пойти пешком домой в такую грозу…
Понимание того, что он ответственен за такое неразумном решении Нади только усугубляло чувство безграничной вины перед ней.
Матерь Божия! Сейчас Тарас проклинал себя за промедление! Ненавидел собственное эго, которое не давало раскрыть ему рот из страха, что Надя уйдет и он ее потеряет.
Разве сейчас Тарас не потерял ее?
Он отдал бы все в мире, чтобы ответ на этот вопрос оказался отрицательным, да только в ушах, все эти минуты звучал ее голос "это правда?".
Тарас никогда не слышал такого опустошения в тоне Нади. И презирал себя, за то, что она сейчас ощущала по его вине.
Он не знал, кто сказал ей и как. Не Наташа, в этом Тарас был уверен. Она бы никогда не оставила подругу в подобном состоянии, даже если бы хотела преподать Тарасу урок.
Влад, после двадцати минут времени, потерянного на его оскорбления, нравоучения и обвинения, сказал, что приходила жена Тараса, и после пьяного представления, которое та устроила, Надя ушла домой.
Тарас не представлял, каким образом Анька могла найти Надю. Просто не понимал.
Но если это она…
Раньше он сомневался в том, что может ударить женщину. Теперь же у него не имелось подобных сомнений.
Хотя, понимание того, что он лишь ищет на кого переложить собственную вину, не позволило развивать подобную идею даже в мыслях.
Анька была сволочью. Тут никто и не спорил.
Но именно он, Тарас допустил, чтобы эта шлюха причинила боль его Наде. Он не рассказал все ей первым. Не защитил от того, что причинило страдание женщине, которая слишком много значила для его сердца.
Внутренне он соглашался с каждым справедливым упреком, который бросал в него Влад, прежде чем сообщить, куда ушла Надя. Да, он оказался таким - сволочью и гадом, который обидел женщину, одарившую его чудом и искренностью.
Однако, остановившись у двери кабинета начальника страховой компании, в котором проходил их эмоциональный диалог, наконец-то узнав, что Надя пошла домой - Тарас задал Владу один вопрос:
- Ты бы на моем месте не тянул?
Он посмотрел на Владислава только спустя тридцать секунд, когда тот так и не произнес ни слова.
Влад отвел глаза.
- Не знаю, - наконец, кивнул начальник Нади. - И надеюсь, что никогда не окажусь в подобной ситуации. Но Надя не заслуживает того, что испытала, - категорично отрезал он.
Тарас только потер подбородок.
С подобным утверждением он и не думал спорить.
И ему было необходимо поговорить с ней. Может и только из эгоистичных побуждений. Объяснить, рассказать, увидеть в ее серо-голубых глазах, что она поняла его. Ему надо было попросить у нее прощения. Даже если она не простит.
Тарас не представлял, как он сможет оставить Надю в покое, если она выгонит его. Уже просто не осознавал, как сможет без нее жить, не видя каждый день ее улыбки, или не целуя ее. Не знал…
Но сейчас не этот страх заставлял его как бешенного метаться по городу. Он боялся, чтобы с ней ничего не случилось.
Иисусе! Это же его Надя! Она вечно умудряется оказаться не там, где стоило бы. А сейчас, когда она обижена и зла на него, то наверняка еще меньше, чем обычно обращает внимание на окружение…
Он уже был у нее дома - но там не оказалась никого. Тарас несколько раз проехал вдоль дороги, которая вела из страховой в их район, но так и не обнаружил Надю. Он понимал, что пешком она могла выбрать совершенно любой, неизвестный ему маршрут. Но просто не мог остановиться. А на его непрекращающиеся звонки Надя не отвечала.
Страх за нее, вина - сворачивались тугим узлом внутри, заставляя Тараса лихорадочно носиться по городу.
Он попытался представить, куда еще она могла пойти.
Родители Нади отпадали. Она не раз рассказывала ему, что у нее не очень хорошие отношения с ними, поскольку мать не понимала, как можно было остаться незамужней в таком возрасте, да еще и детей не завести. Так что Тарас сомневался, что она отправится к той в поисках поддержки.
И раз уж Нади не было дома, то оставалась Кофейня и Лена. Вот потому-то он сейчас и стоял на пороге кафе, выискивая или Надю, или того, кто хоть приблизительно мог бы сказать ему, где ее найти.
Детский голос, громко восхитившийся очередной вспышкой молнии, привлек его внимание. Тарас узнал Лешку, Надиного крестника. И тут же увидел рядом с сыном Лену, которая только кивнула на восторг сына, с озабоченным и встревоженным видом прижав плечом к уху телефон. Она то и дело поглядывала в окно с таким видом, будто злилась на погоду, что мешала ей.