— Я же сказал, не поворачивайся! Он уже приближается. Нагнись и уткнись в пол, как будто носки поправляешь… Или у тебя нет носков?..
Нафаня послушно присел и схватился за кроссовок.
В это время проходящий мимо Толстяк обратился к ребятам противным, елейным голоском:
— Детки! Не подскажете, где здесь учительская?
— Вы ее прошли! Надо было с той стороны, откуда вы идете, всего лишь на этаж выше подняться, — нашелся Степан. Хотя в действительности учительской там и подавно не было.
— Понятно! — промолвил здоровяк, продолжая двигаться в том же направлении, куда и шел, при этом разглядывая всех ребят, попадавшихся на ходу. Попытался он увидеть и Нафаню, согнувшегося в три погибели. Но это ему не удалось, так как тот не поднял головы, услышав знакомый голос. Кроме того, ребята как бы невзначай стали собираться в кучку, прикрывая его собой.
— Кажется, обошлось, — сказал вслед удаляющемуся Толстяку Степан.
— А вы заметили, что ему учительская и не нужна! Иначе он бы вернулся назад, как ему указал Степка. Он, похоже, замучился возле школы дежурить, и на всякий случай решил так пройтись, посмотреть: может и найдет кого-нибудь, — предположила Лорик.
— Не кого-нибудь, а меня, — грустно уточнил Нафаня.
— Не унывай! Он, наверное, скоро снимет свое бесполезное дежурство, — утешила его Настя…
Прозвенел звонок. И опять ребята не успели договориться о том, что им делать дальше. До чего же коротки эти перемены, и совершенно не приспособлены для тайных дел…
Все засобирались на урок. Настя предложила Нафане надеть свои очки. Если Толстый вдруг повернет назад и встретится им по дороге в класс, то в таком виде его будет труднее узнать… Сама Настя очки надевала редко, но всегда носила их в специальном футлярчике в кармане. Не дожидаясь согласия, она водрузила их на Нафаню. Тот вмиг ослеп, голова закружилась, все расплылось. В класс он шел почти на ощупь. Ну и конечно, надо же такому случиться, налетел лбом на торец открытой двери класса…
В довершение к синякам под левым и правым глазом, полученным на берегу реки, у Нафани образовался новый — на лбу. Хорошо еще, что Настины очки при этом не пострадали.
Начался урок литературы, с которой классу не везло давно… С тех пор, как уволилась их прежняя литераторша, постоянного педагога так и не было. Эти уроки или заменяли на другие. Или их временно вела какая-нибудь свободная учительница из младших классов. Но сегодня, наконец, завуч представила новую молодую училку — Марью Антоновну, только-только закончившую институт.
Молодая литераторша с энтузиазмом начала урок:
— Ребята, чтобы лучше познакомиться, давайте для начала кто-нибудь из вас прочтет вслух своё любимое стихотворение Пушкина, — она обвела класс взглядом, однако желающих отвечать, почему-то не увидела. Такое странное поведение учащихся не вписывалось в представление Марьи Антоновны о школе. Когда она мысленно готовилась к этому дню, то думала, что в этом месте все наперебой, с огромным желанием будут проситься отвечать. А тут… Такое ощущение, что у этих детей нет любимого стихотворения Пушкина! А разве так может быть?.. Странно!
Взор Марьи остановился на Нафане. С учительского места, три синяка, расположенные на лице горемыки в виде невысокого равнобедренного треугольника, в результате какого-то непонятного оптического обмана, на таком расстоянии смотрелись несколько по-другому… Они сливались в одно большое темно-синее пятно неопределенной, ужасающей формы. Сказать по правде, Нафаня выглядел просто как последний ханыга…
Марья Антоновна подумала:
«Во морда! Наверное, это самый отъявленный бандит и двоечник во всей школе. Ну и контингент мне попался!»
И ей было совсем невдомек, что она видит перед собой отличника и самого тихого ученика в классе. Поэтому она вызвала отвечать Федю. Новой учительнице понравилось это крупное, добродушное и, как ей показалось, интеллигентное лицо…
Федор вскочил очень уверенно. С первого взгляда могло даже показаться, что сейчас он начнет тараторить стих. Но, это только с первого взгляда…
— Я на память ничего не помню! У меня нога болит… Но, у меня все стихи Пушкина самые любимые! Честно! Я их больше люблю, чем прозу какую-нибудь… Можно рассказать что-нибудь своими словами? — предложил Федька.
— Садитесь, — в сердцах сказала учительница… Она даже не стала выяснять — какая связь между ногой этого «ученичка» и его короткой памятью…
На Марью Антоновну было больно смотреть, так неудачно с первого дня начинается ее работа…