… Черный Бульвар Залесский выучил уже наизусть. Каждый свободный вечор он бродил по пустынным аллеям, изредка натыкаясь на случайную парочку или какого-нибудь чудака-любителя ночных прогулок, которые плевать хотели на все условности и опасности. Кстати, этих чудаков он постарался установить и проверить - ни один из них по подходил в качество подозреваемого. Остальные горожане предпочитали ночью на Бульваре не появляться, а уж если случалось, спешили побыстрее пересечь это не самое уютное место и выйти на более освещенные улицы. Залесский понимал, с какой силой ему предстоит столкнуться (если «повезет»)?и постарался подготовиться. Кроме обычного полицейского револьвера, который не шел ни в какое сравнение с «дедушкой Макаром» милицейского образца, у него был обрез охотничьего ружья-вертикалки двенадцатого калибра, заряженный жаканом, баллон-патрон со слезоточивым газом, выпрошенный у портовых таможенников (он мгновенно выстреливал целое облако сильнодействующего газа, лишь бы не наглотаться самому), мощный десантный взрывпакет и коротковолновая рация. Как инспектор уголовного розыска он имел право, проводя собственную оперативную работу, пользоваться служебной частотой, но он делал это лишь тогда, когда на пульте дежурили его хорошие знакомые, не желая лишний раз афишировать свою работу на Бульваре. Сегодня радиостанции при нем не было…
Зверь видел луну, и луна видела Зверя. Больше его пока не видел никто. Зверь сидел в засаде и ждал. Он ждал своего Врага, и его сердце радовалось, потому что сегодня он убьет, не просто выполнял свои Долг Убийства. Сегодня Охота имела особый смысл. Враг появился из боковой аллеи. Это был он, Зверь не сомневался, потому что в это время нормальные люди по бульвару не ходили. Это был или пьяный, или ненормальный. Или Враг. Убить следовало в любом случае. Прохожий приближался. Он не шатался, не бормотал, не напевал. Он двигался спокойно и настороженно, держа руку под пиджаком, который обычные прохожие в это время года еще не носили, он был вооружен и готов к встрече. Зверь затаил дыхание. Прохожий немного замедлил шаг, по Зверь был безмолвен и неподвижен, и человек двинулся дальше, повернувшись к Зверю спиной. Нарушая свой собственный обычай, Зверь прыгнул молча. Па этот раз его прыжок был точен и безукоризненно смертелен. Если бы на Бульваре горел хоть один фонарь и хотя бы какой-нибудь лучик света достиг этого моста, можно было бы увидеть, как странная человеческая (или нечеловеческая?) рука - в крови и белой шерсти - торопливо и грубо обшаривала тело убитого, пытаясь что-то отыскать. Ни орудие, ни скромный портмоне, ни служебное удостоверение, ни радиостанция не стали ее добычей. Она не унесла ничего…
… Проходя мимо Бульвара Саша и Наташа, не сговариваясь, замолчали и ускорили шаг. До поворота на улицу, где жила Наташа, оставалось несколько десятков метров, а до ее дома - один квартал. И тут они услыхали р е в. Обернулись и увидели ч у д о в и щ е. Расстояние между ними вряд ли превышало две сотни метров. Они помчались, что было сил, к ближайшему подъезду, инстинкт самосохранения подсказывал им, что преследователь вряд ли планирует долгую погоню…
… На счастье, дверь подъезда не была защищена кодовым замком, и Саша с налету распахнул ее плечом. Хлипкая щеколда, которой лифтер-консьерж (новая в городе мода) защищался от непрошеных гостей, поскакала по полу. Они не слышали ни протестующего вопля лифтера, высунувшегося на шум из своего аквариума, ни звона выскочившего от Сашиного удара стекла. Они только видели пустой, ярко освещенный лифт, единственная хоть какая-то гарантия безопасности на их пути. Нажата самая последняя кнопка, и двери закрываются целую вечность… Лифтер, гневно крича что-то, начинает свой последний путь: он желает поймать движущейся комнатой ночных хулиганов, для этого достаточно начать кнопку «стоп» на пульте и позвонить в полицию. Первое он сделать успевает, а вот второе за него сделают другие и гораздо позже…
… Лифт застрял между этажами, Саша с Наташей слышат захлебывающийся человеческий крик и рев белоснежного монстра, ворвавшегося в подъезд. Все это обрывается неожиданной страшной тишиной…
Наташина истерика привела ее почти в обморочное состояние, когда лифт, наконец, загудел и поехал вниз. Она долго не хотела покидать убежище, в котором провела с Сашей тридцать вечных минут, даже когда увидела, что окровавленные останки человека уже сфотографированы, уложены на носилки «Скорой помощи» и унесены. Саше пришлось взять ее на руки и вынести из подъезда к полицейской машине, стараясь не поскользнуться в крови, которой был залит пол.
Дежурный по городу и срочно вызванный следователь, видя Наташино состояние, постарались побыстрее исполнить необходимые формальности предварительного допроса и отправили их домой к Наташе на дежурной машине. Там, у Наташи, Саша провел остаток этой ночи.
Ужо сорок минут Саша сидел на стуле в коридоре и ожидал, когда его позовут за дверь с надписями «Старший инспектор С. Снег. Инспектор Д. Залесский». Саша знал, что допрашивать его будет именно С. Снег, так как еще в бюро пропусков он обратил внимание на висевший на стене некролог, размноженный на ксероксе «Выполняя свой служебный долг, минувшей ночью в районе Черного Бульвара зверски убит наш товарищ и коллега Дмитрий Залесский…» Саша был настолько оглушен своими собственными проблемами, что, пожалуй, не обратил бы на некролог особого внимания, если бы не эта безграмотная фраза. Теперь же, сидя перед дверью, Саша подумал, что С. Снег, наверное, неплохо знал погибшего и, вероятно, постарается связать происшедшее в подъезде с убийством на Бульваре. И, по-видимому, Сашу ожидает тяжелый разговор. Он не ошибся.
Старший инспектор еще не успел закончить обычную преамбулу об ответственности и правах, а Саша уже вспомнил, что видел этого человека в Графском, когда тот беседовал с инспектором полиции после бойни в скаутском лагере. Как и тогда, Снег был в непроницаемо черных очках, какие в помещении носить было прилично разве что слепому. Конечно, стоило сделать скидку на специфику работы уголовного розыска и отнести эту странную манеру к мерам безопасности, но, отвечая на предварительные вопросы, почти не вникая в их смысл, Саша поймал себя на том, что его внимание приковано к этим черным стеклам. Усилием воли Саша взял себя в руки и сосредоточился на беседе со старшим инспектором. Но тут же почувствовал себя неуютно.
– Я навел о вас справки, - Снег рассматривал стоящего перед ним светловолосого худощавого паренька и понимал, что тот особой сложности не представляет: надавить - и сломается.
– Ваше появление странным образом совпадает с некоторыми расследуемыми случаями.
– Вы имеете ввиду вчерашний вечер?
– Это само собой. Вы знаете о событиях в поселке Графском?
– Да, я там был, отдыхал несколько дней.
– Конкретно?
– С двадцатого по двадцать второе.
– Что вы можете сказать о вашей причастности к тому, что там произошло?
– По более, чем кто-либо из всех остальных отдыхающих. Услышал утром, пошел к лагерю, кое-какие сплетни в толпе на базаре - вот вся моя информация. Я даже в сам лагерь не попал - оцепление стояло.
– А что вы делали накануне? Прошлым вечером?
– Был с другом на дискотеке.
– Там не было каких-нибудь инцидентов? Ничего такого на что нужно было бы обратить внимание?
– Нет. К тому же я был пьян и довольно смутно помню этот вечер.
– Ну, а если я вам скажу, что этот вечер имел продолжение?
– Тогда я с интересом послушаю. Только учтите, я не люблю прозрачных намеков, которые вещают желая каким-то образом меня в это дело впутать, я понял и должен вам официально заявить, что я - не уголовник и не какой-нибудь лопух, этот номер у вас со мной не пройдет.